Венера Прайм
Шрифт:
Кингман с трудом поднимается на ноги и выходит из комнаты, изо всех сил стараясь держать плечи расправленными по-военному.
Остальные смотрят на Билла с разной степенью неодобрения. Только Юрген достаточно вульгарен и смеется.
На следующее утро наступает один из тех прохладных октябрьских дней, когда, несмотря на ленивое солнце, дымка в воздухе превращает пейзаж в восточную живопись тушью.
На террасе Билл наслаждается видом. Выходит Кингман с ружьем за спиной, и не слушая извинений, с которыми обращается к нему Билл, пересекает росистую лужайку и исчезает в осеннем лесу на дальнем конце громадного поместья. Через несколько минут слышится выстрел. Звук не дробовика Кингмана, а резкий — пистолета. Все остальные выходят из дома.
— Бедный Кингман, — говорит Юрген, подавляя смешок.
— Интересно,
— Ну да, досье на нее было неполным, — говорит Билл. — Но это не служит ему оправданием. Если бы он действовал быстрее, то смог бы победить ее.
— Я полагаю, это означает, что мы не потеряли бы «Дорадус»? Что половина его экипажа была бы жива, а вторая половина не была бы в бегах?
— Черт подери, Мартита. Что за вопросы!?
— Ясно, что ОНА использовала все, чему ее учили, — замечает Джек. — Это знание не было стерто в ней. Кингману можно посочувствовать.
— Неважно. — Билл старается говорить как можно тверже. — Наш новый Посредник будет покруче ее.
— Не говори гоп, пока не перепрыгнешь, — фыркает Юрген. Он в очень хорошем настроении, и его хихиканье жутко напоминает ржание осла. — В самом деле, Билл, ты виноват не меньше Кингмана, почему мы должны оставить тебя в живых?
— Оставить меня в живых? Думаю, вы сами можете ответить на этот вопрос. — И Билл с особым выражением смотрит на человека, выходящего из леса, где недавно прозвучал выстрел, на лужайку перед домом. Его рыжие вьющиеся волосы, его пальто из верблюжьей шерсти, перчатки из свиной кожи всем хорошо знакомы. Оранжевый человек — сторожевой преданный пес Билла, они все это знают.
Билл смотрит на их лица и понимает, что на этот раз он победил — бесстрастен только Джек Ноубл, он изначально был на его стороне.
Первой приходит в себя Холли. У нее хватает наглости даже ухмыляться:
— Итак, Билл, вперед к Юпитеру? Но откуда нам знать, что Линда не окажется там раньше нас, как это было на Фобосе?
— Я могу придумать несколько ответов на этот вопрос. Наименее непристойный из них: «На самом деле, моя дорогая, я на это рассчитываю».
Артур Кларк
Встреча с медузой
Глава 1
Переводчик Л.Л. Жданов
С умеренной скоростью, триста километров в час, «Куин Элизабет IV» плыла по воздуху в пяти километрах над Большим Каньоном, когда Говард Фолкен заметил приближающуюся справа платформу телевидения. Он ожидал этой встречи — для всех остальных эта высота была сейчас закрыта, — однако соседство другого летательного аппарата не очень его радовало. Как ни дорого внимание общественности, а простор в небе ещё дороже. Что ни говори, ему первому из людей доверено вести корабль длиной в полкилометра…
До сих пор первый испытательный полёт проходил гладко. Нелепо, но факт: единственное затруднение было связано с древним авианосцем, который одолжили в морском музее Сан-Диего. Из четырёх ядерных реакторов авианосца действовал только один, и наибольшая скорость старой калоши составляла всего тридцать узлов. К счастью, скорость ветра на уровне моря не достигала и половины этой цифры, и добиться штиля на взлётной палубе оказалось не так уж трудно. Правда, сразу после того, как были отданы швартовы, экипаж пережил несколько тревожных секунд из-за порывов ветра, но огромный дирижабль благополучно вознёсся в небо, словно на невидимом лифте. Если всё будет хорошо, «Куин Элизабет IV» только через неделю вернётся на авианосец.
Всё было в полном порядке, испытательные приборы давали нормальные показания. Капитан Фолкен решил подняться наверх и последить за стыковкой. Передав командование помощнику, он вышел в прозрачный туннель, который пронизывал весь корабль. И, как всегда, дух захватило при виде самого большого объёма, какой человек когда-либо замыкал в одну оболочку. Десять наполненных газом шаровидных мешков, каждый тридцати метров в поперечнике, вытянулись в ряд исполинскими мыльными пузырями. Прочный пластик был настолько прозрачным, что Фолкен отчётливо видел руль высоты на другом конце корабля, за добрых полкилометра. Кругом простирался трёхмерный лабиринт каркаса: длинные балки от носа до кормы и пятнадцать
Фолкен подошёл к лифту в носовой части, между первым и вторым газовыми отсеками. Поднимаясь на прогулочную палубу, он заметил, что слишком уж жарко, и продиктовал об этом несколько слов в карманный самописец. Около четверти подъёмной силы «Куин Элизабет» обеспечивалось за счёт неограниченного количества отработанного тепла, вырабатываемого ее термоядерной энергетической установкой. В этом полёте загрузка была небольшая, поэтому только шесть из десяти газовых мешков содержали гелий, в остальных был воздух. А ведь двести тонн воды взято для балласта. Всё же высокие температуры содержимого газовых мешков затрудняли охлаждение переходов. Тут явно есть над чем ещё поразмыслить… Выйдя на прогулочную палубу под ослепительные лучи солнца, проникающие через плексигласовую крышу, Фолкен ощутил приятное дуновение более прохладного воздуха. Пять или шесть рабочих, которым помогали столько же симпов, как называли супершимпанзе, торопливо заканчивали настилать танцевальную площадку, другие монтировали электропроводку, закрепляли кресла. Глядя на эту упорядоченную суету, Фолкен подумал, что вряд ли все приготовления будут завершены за месяц, оставшийся до первого регулярного рейса. Впрочем, это, слава богу, не его забота. Капитан не отвечает за программу круиза.
Рабочие приветствовали его жестами, симпы скалили зубы в улыбке.
Фолкен проследовал мимо них в полностью оборудованный «Небесный салон». Это был его любимый уголок на корабле. Когда начнётся эксплуатация, здесь уже не уединишься… А пока можно позволить себе отключиться на несколько минут.
Он вызвал мостик, убедился, что по-прежнему всё в порядке, и удобно расположился во вращающемся кресле. Внизу, лаская глаз плавным изгибом, серебрилась оболочка корабля. Сидя в верхней точке дирижабля, Фолкен обозревал громаду самого большого транспортного средства, какое когда-либо создавалось руками людей. Насытившись этим зрелищем, он перевёл взгляд вдаль — до самого горизонта простирался фантастический дикий ландшафт, изваянный за полмиллиарда лет рекой Колорадо. Если не считать платформу телевидения (она сейчас опустилась пониже и вела съёмку средней части корабля), дирижабль был один в небе, до самого горизонта — голубая пустота. Во времена его деда, подумал Фолкен, голубизна была бы расписана дорожками конденсационных следов и запятнана дымом. Теперь — ни того, ни другого; загрязнение воздуха исчезло вместе с примитивной технологией, а дальние перевозки вынесли за пределы стратосферы, с Земли не видно и не слышно. В нижней атмосфере опять парили только птицы и облака. Впрочем, теперь к ним прибавилась «Куин Элизабет IV»…
Верно говорили в начале двадцатого века пионеры воздухоплавания: только так и надо путешествовать — в тишине, со всеми удобствами, дыша окружающим воздухом, а не замыкаясь от него в скорлупу, и достаточно близко к Земле, чтобы любоваться переменчивыми красотами суши и моря. На дозвуковых реактивных самолётах 1980-х годов, где пассажиры сидели по десять в ряд, о таких удобствах, о таком просторе можно было только мечтать.
Конечно, «Куин» никогда себя не окупит, и, даже если появятся, как задумано, другие корабли того же типа, лишь малая часть двухсотпятидесятимиллиардного населения Земли сможет насладиться этим беззвучным парением в небе, но обеспеченное, процветающее всемирное общество вполне могло позволить себе такие причуды, более того, оно нуждалось в новых зрелищах и впечатлениях. На свете найдётся не меньше миллиона людей с достаточно высоким доходом, так что «Куин» не останется без пассажиров.