Венгерская рапсодия
Шрифт:
Музыка, громкая и настойчивая, подгоняла нас, заставляя двигаться все быстрее и неистовее. Я кружилась, смеясь и покачивая бедрами, пока мое лицо не стало совсем красным и не закололо в груди. И не могла остановиться!..
Янош был искусен, силен и великолепно чувствовал музыку – я была очарована, поражена, покорена. Словно его рука на моем бедре обладала магией, подчиняя мои стопы его воле. Я чувствовала жар от его пальцев. Мелодия стихла раньше, чем я ожидала.
Я упала в объятия Яноша, все еще глупо
Он похлопал меня по бедру и отпустил.
– Кушать подано.
Мне потребовалась пара минут, чтобы отдышаться, прежде чем я сделала глоток красного вина, налитого официантом.
– Уау, – сказала я. – Это было… уау.
– Так, значит, тебе все-таки нравится танцевать?
– Такие танцы мне нравятся. Я имею в виду, что без тебя у меня бы не получилось, я бы не знала, что делать.
Он накрутил макароны на вилку.
– Для некоторых вещей в жизни тебе нужен мужчина.
– Можно танцевать и с друзьями.
– Это не то же самое. Не так. Мы танцевали так, потому что мы больше, чем друзья.
– О, Янош…
– Ты знаешь, что это правда. Страсть заставляет танец… – он зажестикулировал руками, подбирая слова, – … оживать. Нет страсти – танец мертв.
– Не думаю, что это так. Многие профессиональные танцоры – не любовники.
– Профессионалы – это не то же самое.
– Это тоже не гуляш. Ты был прав.
Ловкая смена темы, думаю, ты согласишься. Я увела Яноша от слегка раздражающего желания настаивать на том, что я его хочу, к разговору о том, как использовать и хранить паприку.
Беседы о еде и вине оставались ненапряженными, несмотря на то, что Янош даже не пытался сдержать негодования по поводу красной скатерти в клеточку.
Мы снова танцевали, изобилие еды и пьянящего вина сделали меня менее грациозной, но ничуть не повлияли на мое приподнятое настроение.
Дядя Имре пожелал нам хорошего вечера и отказался от платы, с благословением отправляя в теплую ночь.
– У твоего дяди так классно! – сказала я Яношу, позволяя ему положить руку мне на плечо и направлять мои уже немного непослушные ноги.
– Ах, нет, это не классно. Если хочешь «классно», я покажу.
– Да? И куда же мы теперь идем?
– Я отведу тебя в керт. Это самые классные места в городе.
– А что это?
– Пошли, тут рядом есть один.
Снаружи он выглядел как обычный модный бар: неоновая подсветка, огромные светящиеся окна, компании хипстеров за столиками…
Мы отворили огромную увесистую дверь… Бар оказался не баром, а внутренним двориком, среди брусчатки росли деревья, а стены и пол украшали художественные инсталляции.
– Ух ты, – я не могла оторвать глаз от коллекции винтажных велосипедов, подвешенных над головой бармена. – Это совсем… по-другому.
– Сейчас
– Тебе нужно найти старый дворик.
– Их много. Еще в моде разрушенные бары – в старых зданиях, почти обрушившихся.
– Предполагаю, что аренда обойдется недорого.
– Нет, через год их снесут, построят торговый центр.
Он пожал плечами и кивнул в сторону бармена, прежде чем заказал нечто абсолютно неопознаваемое.
Мы уединились во внутреннем дворике с двумя бокалами чего-то на вид приторного и мерзкого.
– Что это? – я понюхала содержимое бокала – пахло травами, немного дубильным и сильно непригодным для питья.
– Уникум. Он крепкий и прояснит твою голову.
Прояснит мой рассудок? По-моему, эффект будет прямо противоположным. В моем мозгу всплыл «Токай», и у меня появилась идея.
– Эй, – я бросилась вперед, неловко хватая его за плечо. – Ты ведь не хочешь меня напоить, да? Чтобы потом этим воспользоваться?
Часть меня хотела, чтобы он сказал «да». Другая часть хотела, чтобы он ответил: «ОК, продолжай».
Но его усы зашевелились, и он делано-небрежно откинулся на спинку стула:
– Я хотел показать тебе венгерскую культуру, и все.
Хм, он оказался намного раздражительнее, чем я думала. Казалось, он примерял маску то стопроцентного соблазнителя, то заурядного посетителя, не давая никаких подсказок относительно выбранной в данный момент роли. Это напомнило мне, почему мужчины и отношения меня раздражали, так что я просто подняла бровь и глотнула дряни из своего бокала.
– Боже мой, – пробормотала я, – ну и гадость, будто микстура Викторианской эпохи, которую забыли в кабинете еще в 1862 году.
Янош сбросил ледяную маску и усмехнулся.
– Не в твоем вкусе? Ладно, я принесу тебе что-нибудь другое. Палинка? Пиво? Вино?
– Все равно.
Он принес бутылку вина и два бокала.
– Скажи, что тебе нравится, – сказал он, разливая насыщенно-красный напиток.
– Разве мы об этом не говорили?
– Нет, что тебе нравится в мужчинах?
– Я не хочу мужчину.
Кроме тебя.
– Нет, но если бы на Землю свалился идеальный мужчина, каким бы он был?
Похожим на тебя.
– Ах, знаешь, я об этом как-то не думала.
– Подумай сейчас. Скажи мне.
– У меня был список, и Дейв подходил по всем пунктам. В списке было: заботливый, чувственный, амбициозный, при деньгах, верный, честный, оптимистичный, надежный.
Выражение неудовольствия на лице Яноша смешило меня.
– Что такое?
– Ты описываешь бизнес-партнера, а не любовника. Как насчет того, ну… что он должен смешить тебя? По-моему, англичане постоянно говорят про свое чувство юмора. Ты этого не хочешь?