Венок Альянса
Шрифт:
– Что-то я не поняла, признаться… Да вы пройдите, пройдите. Не сюда - а куда?
– Вас переводят в квартиру побольше. Раз уж у вас в ближайшее время увеличится семья – нельзя же дальше оставаться в квартире-одиночке.
– Граждане! Мне квартиру побольше содержать не на что будет! Тем более что некоторое время уже скоро мне… будет как-то не до того, чтоб работать.
– Лаиса… Вы, кажется, всё ещё живёте на Центавре, - Крисанто, поставив на пол башню разновеликих коробок, выпрямился, и теперь испытывал некоторое смущение ввиду необходимости протискиваться в комнату мимо внушительного живота Лаисы, - храм, для которого вы выполняете надомную работу, оплачивал, конечно, ваши расходы… Но не только он. Пока мы не обнаружили, что за квартиру,
– Вам?
– Вы вдова зета Рикардо, а анлашок своих не бросает, - нарн снова почтительно поклонился, - я мало успел узнать зета Рикардо, но счастлив был возможности чем-то послужить его семье. Ещё более – когда узнал, что это ещё и семья дорогого моему сердцу друга.
– Неужели вы думали, что вас оставят выживать как-то самой?
– Да я… у меня в мыслях не было…
– Даже жаль как-то, - землянин обвёл комнату взглядом, в котором удивление граничило с восхищением, - хотя, думаю, вы и на новом месте быстро наведёте не худший уют… А мы с радостью поможем. Хотя может быть, конечно, вы привыкли к этому месту, полюбили, и не хотите переезжать… Но надо. Семья-то… и впрямь большая… Э, а эти-то – чьи?
На полу, где поверх ковра лежал лист гладкого пластика, а на нём – огромный отрез ткани, ползало два минбарских ребёнка, живо обсуждая раздел обязанностей по расчерчиванию будущего узора, в углу Уильям увлечённо глодал похищенную с полки книжку, в приоткрытую завесу кухни видно было, как у печки переговариваются два маленьких дилгара – переговариваются, что особенно потрясало, на центаврианском.
– Эти… Ну, про Уильяма и Ганю-то вы слышали, думаю. Я таки убедила Маркуса, что мы с Калин присмотрим за ними не хуже, если не лучше, всё же энтилза, на каком-то своём совещании кормящий ребятёнка кашкой с ложки – это как-то… не совсем солидно… Мы бабы, нам более с руки… Эти – племянники Калин, у них мать умерла недавно, а отец ещё раньше… на Центавре, в экипаже Зака Аллана… Калин потребовалось уехать на несколько дней, вот она и оставила их пока у меня. А Норрейн просто в гости зашёл. Им, конечно, не рекомендуется сильно-то кучковаться, это я знаю, но уж пусть повидаются… Всё же тоже родня.
– Матушка, гости? – с кухни выглянул Ганя, в глазах которого стыл типично минбарский ужас «на пороге гости, а у меня не готов обед», - …ах вы зоньи дети, ну я ж говорил, это не для левого притвора, это для центра, там кайма не такая!
– Как вы с ними справляетесь? – улыбнулся землянин, - ясли-сад «Межзвёздный альянс в миниатюре»…
– Нормально справляюсь! Дети они не проблемные, для неопытной мамашки вроде меня просто подарок. Эти вон сами помогать кинулись, я-то пыталась их за игрушки усадить… Как же, усадишь минбарское дитя за игрушки, когда тут взрослые работают! Ганя теперь на два фронта бегает – учит Норрейна готовить начинку для центаврианских пирожков и тут вот командует, что где рисовать, мою работу-то он наизусть знает. Я уж и не знала, чем мне-то тогда заняться.
– Покомандовать нами. С упаковкой вещей. Времени-то, сами понимаете, нам не до завтра дали воландаться.
– Нет уж, пока хотя бы чаю не выпьете – я вас к вещам и близко не подпущу. Тем более, пирожки уже должны… Готовы они там, Норрейн?
– Да вроде, готовы, леди Лаиса, - пискнул из кухни дилгарёнок.
Троица робко расположилась вокруг сдвинутого к стене стола. Лаиса осторожно опустилась в низкое мягкое кресло. В глазёнках минбарских детей, то и дело оглядывающихся на необычных гостей, светилось любопытство – они только три дня назад прибыли из далёкого Сьехефенне, и тут повезло увидеть сразу троих живых рейнджеров.
– Ты говорил, знал Рикардо… был его учеником?
Нарн кивнул.
– Недолго время перед тем, как зет Рикардо вместе с отрядом отправились на Центавр. Я К’Лан, леди Лаиса, я прилетел на Минбар вместе с Андо…
– С Андо? Говорил мне Рикардо, что мир круглый, а я не верила.
Рейнджер помрачнел.
–
– Все - не перестанут, - Лаиса положила ладонь на широкую лапищу нарна, - даже если одно сердце ждёт - это стоит того, чтоб вернуться.
Тот поднял на неё круглые восторженные глаза.
– Какие простые и великие слова, леди Лаиса! Да разве одно? Может быть, вы знаете, что скоро должен появиться на свет малыш гражданки Офелии, жены Андо? Удивительные и дурные шутки у судьбы бывают. Она ведь прилетела вместе с ним, а этого никто и не знал. Он никому не сказал, сразу бросился на спасение этого корабля, тех, кто там остался. Там ведь, как оказалось, был её брат… А она бросилась следом, тоже никому ничего не сказав. И едва не погибла. Хорошо, что небеса послали этого земного доктора… Плохо только, что по этим устаревшим базам она долго под девичьей фамилией лежала, а сама-то ничего о себе не могла рассказать, бедная. Пока фриди Алион и Мисси её не увидели… Теперь-то она уже здорова. И каково же ей жить и не ведать, где Андо, что с ним… А бедная мать этого парня, её брата! Каждый день она приходит в храм…
– Вот и берите пример с неё, К’Лан. Достойный образец веры. Мать той девушки перестала ждать… Вернее, она вернулась на Землю. Всё-таки, она права, другие её дети тоже ждут её внимания и нуждаются в ней рядом. Но я не думаю, что она похоронила дочь в своём сердце. Грешно, верно, говорить это вам, мужчинам, но когда я думаю об этом, мне становится страшно. Всё меньше времени остаётся до того, как мой сын покинет моё тело, я сама стану матерью. Впервые у меня будет существо, родное мне по крови. И я узнаю, что такое страх за кого-то. Самый большой материнский подвиг - это не родить и выкормить дитя, да хоть сотню детей, совсем нет. Самый большой подвиг - это выпустить дитя из-под своей опеки, позволить выбирать себе дорогу, рисковать собой. И всё же я знаю, что сделаю это однажды, когда он того пожелает. Не сомневаюсь, что я могла б стать одной из тех безумных матерей, что и на улицу лишний раз ребёнка не выпустят, и из комнаты выходят, оглядываясь. Но эти мудрые женщины многому меня научили, спасибо им, что встретились мне. Не думаю, что их любовь меньше моей. Они тоже схоронили своих любимых, и им, конечно, хотелось видеть милые лица своих детей до тех пор, пока смерть не смежит им веки. Я не слишком религиозна, К’Лан, не много толку с моей молитвы. Да что делать, если ничего более действенного, чем молитва, ты не можешь… Чувство бессилия перед чужим горем - оно даже хуже, чем собственное. А ведь я так хочу, чтобы хотя бы у маленькой Офелии всё сложилось не так, как у нас…
На железных решётках у огня сушились десять пар обуви. Рядом в ожидании своей очереди стояли ещё десять пар. А ещё рядом на широком чурбачке сидела Виргиния и пальцами расплетала влажные волосы.
– Признаться как на исповеди – одна вещь меня напрягает даже посильнее, чем отсутствие прокладок. Отсутствие шампуня. Ха, было б, конечно, странно, если б он у бреммейров существовал. На Арнассии я не парилась, их средства, правда, не то, что наши, но иногда канают… Да и на корабле у нас этого добра было до чёрта, лорканского и экспроприированного с Накалина, на выбор… Но где мы и где корабль.
– Я тебе говорил, всегда есть выход, - Гелен выразительно погладил бритый череп.
– По логике ты, конечно, прав. Но я, пожалуй, ещё немного помучаюсь. Из солидарности с Аминтаниром, он, кажется, скорее сдохнет, чем побреется. Да и смотреться генерал Выр-Гыйын будет совсем непафосно, у меня уши смешные. Так, что там у нас?
Гелен протянул ей карту. Виргиния долго внимательно изучала её, всё больше хмурясь.
– Нет, что-то мне во всём этом не нравится. Как-то слишком просто… Примитивно даже. Вот мы, вот они, только поле перейти. Поле, правда, немаленькое, сплошь открытое пространство…