Венок Альянса
Шрифт:
– Что такое? Что случилось, солнышко? Сон плохой приснился?
Девушка плакала. Тихо, но Виргиния, слух которой тоже, ввиду Элайечки, обострился, услышала.
– Не знаю… Вроде, снился… Я… Я вспомнила об Алане. Наверное, осознавать начинаю, что больше никогда… никогда его уже не увижу…
Виргиния обняла девушку, укачивая, как ребёнка.
– Никогда такого не было, так вот не накатывало… А, нет, было, тогда ещё, когда только познакомились… Тогда посмотрела, как она Алана обнимает, мне подумалось: меня б так мама обнимала… Потом ещё подумалось: вот если б могло быть у нас, как у нормалов, она б могла, наверное, мне мачехой быть…
«У меня не единственный… Не легче, проверено».
– Просто в последнее время думала о Кэролин. О том, что она ведь однажды вернётся из мира моради, узнает о том, что произошло… Она и так всю жизнь страдала…
– Ну, со слов Софинела, сама Кэролин не считала себя несчастной. Наверное, это и лучше – найти во всём какой-то глубинный смысл, чем просто думать о том, что мужик у тебя был мудак, сын психбольной и вообще жизнь глобально не сложилась… Извини, конечно…
Офелия неловким движением вытерла мокрую щёку.
– Нет, ничего… К своему отцу я отношусь не лучше тебя, если не хуже. Он, можно сказать, и меня сиротой оставил… Он хотя бы отбывал наказание в камере, он там один сидел, а я отбывала его наказание среди людей. Как мало ни распространяйся о прошлом – мол, сирота, родом с Марса, и всё – где-то в документах мелькнёт девичья фамилия, обязательно кто-то да покосится – ой, Бестер? Того самого? И как вам живётся с этим? И пожалуй, страдания делают эгоистом… А теперь я подумала – а как ей, Кэролин, жилось? Конечно, эту фамилию они не носили… Но кто чего не знал-то, они ж не скрывали… Любовь, говорят, зла, что ж настолько-то…
Виргиния приподнялась на локте, натягивая на Офелию плед и поглаживая её по голове.
– Как-то в детстве я читала одно фэнтези, был там герой… Ну как герой – персонаж, глубоко отрицательный… Ну до того гадкий, сочувствовать нечему, придворный интриган, отравитель, впоследствии дослужился до… как же это там формулировалось… В общем, руководитель тайного придворного сыска и главный среди заплечных дел мастеров… Я тогда подумала – может быть, если б этого человека кто-то в жизни любил – он таким бы не был? Может быть, пригрей его какая-нибудь женщина, роди ему ребёнка – он бы и послал всё это к чёрту? Потом, когда дальше читала, я поняла, что ему самому это было как-то не надо, есть вот люди, женатые на работе, а ему такая работа более всего по душе… Если, видимо, привык ловить оргазм от власти над чужими жизнями и от мучений человеческих – обычный оргазм после этого пресен… Но саму мысль я запомнила – может быть, хоть у некоторых людей так шанс появляется… Ты это понимать и не обязана, Офелия, и прощать его, в общем-то, не обязана – ему это всё равно уже ничем не поможет, за свою душу и всё, что на ней, каждому самому ответ держать…
– Что случилось, Диус? С утра ты как будто был в хорошем настроении.
– Был… Но есть такие, кто мастера его портить, и если я о них умудрился забыть – это не значит, что забыли они обо мне.
– Проблемы дома? – догадался Дэвид.
– Ага, проблемы… Сегодня утром я обнаружил, что все мои счета заблокированы.
Дэвид обернулся ошарашенно.
– Как, почему? Кто и зачем это сделал?
– Собственно, я знаю немногих,
– Диус, ты знаешь, ни о какой нищете не может быть и речи, мы тебя не оставим… И ты ведь можешь подать протест императору?
– И подам! Но сдаётся мне, это не последние новости с милой родины.
Словно в ответ на его слова пискнул экран связи.
– Межпланетная? Ну вот…
– Я пойду…
– Нет, Дэвид, прошу, останься. Твоё присутствие придаст мне сил, а их потребуется очень много. Соединить…
На экране возникло надменное лицо нестарой знатной центаврианки. Дэвид отошёл из зоны обзора, но держался возле Диуса.
– Здравствуй, сын.
– Здравствуйте, матушка… - Винтари даже не пытался стереть с лица кислое выражение.
– Разве так приветствуют мать? Я уж не говорю о твоём внешнем виде. Я прекрасно знаю, что в Тузаноре сейчас не ранее утро…
– Матушка, давайте без долгих антимоний? Дел у меня ещё много, и я привык говорить коротко и по существу. Представьте, что все пустые словесные кружева уже сплетены.
Центаврианка хмыкнула, сложив губы в недовольную и презрительную гримасу.
– Что ж… Собственно, об этом я и хотела поговорить. О твоих делах. Как ты мог заметить, я заблокировала твои счета…
– Да, матушка, и я очень хотел поинтересоваться, какого чёрта.
– Меня необыкновенно расстроило видеть, как неразумно и преступно ты растрачиваешь средства семьи…
– Матушка, это мои собственные средства, к вам не имеющие отношения, у нас с вами всегда были раздельные счета, если уж вы свободно пользуетесь деньгами, унаследованными от… вашего покойного супруга, предоставьте мне спокойно делать то же самое!
– Я закрывала глаза на то, что ты так долго живёшь в чужом мире…
«Да, конечно, закрывала глаза. Просто там я тебе был нужен, как собаке пятая нога. Хоть бы я и вовсе отправился на Нарн и там сгинул. Интересно, что же изменилось теперь?».
– …Злоупотребляя гостеприимством чужой семьи. Я закрывала глаза на то, что ты пятнаешь своё имя недостойными царственного рода занятиями. Но теперь, когда ты принял гражданство чужого мира… Это позор, ты должен это понимать! Позор!
– Интересно как. Для всех, значит – честь, быть принятым в другом мире, как равный, а для меня позор? Это с каких-то пор противоречит интересам Республики? То есть, матушка, вас кто-то уполномочил решать о интересах Республики вместо императора? От императора возражений не было!
– Диус, я требую каплю почтения! Я твоя мать, я родила тебя в муках!
– Матушка, вам делали кесарево, - Винтари едва подавил зевок, прежде театральности и убедительности в выступлениях матушки было как-то побольше, - и, разумеется, под наркозом.
– Не смей мне перечить! Я всегда желала тебе только добра…
На это можно было вовсе не отвечать. Винтари встречал в своей жизни немало центавриан, которые, пожалуй, желали своим детям добра – в своём специфическом понимании, и леди Вакана к ним не относилась.