Вера в прозе и стихах
Шрифт:
Вера быстро помогла ему сесть на кровати, и в ту же минуту ее грубо отстранили.
– Чичагов Леонид Михайлович?
– Да, это я, – тяжело дыша, ответил владыка Серафим.
– Вы арестованы! Одевайтесь!
– Да вы что, с ума сошли?! Батюшка болен, сильно болен! – вмешалась в разговор Вера.
– Булыжников! Убери ее отсюда! – дал команду старший военный.
– Есть! – ответил один из сопровождавших, схватил Веру за руку и стал выталкивать из комнаты.
– Верочка, не бойся! Собери-ка мои вещи… Не ругайся с ними, – сказал владыка Серафим.
– Это разумно, – согласился главный из «гостей».
– Извините, вас как зовут? – кротко спросил митрополит.
– Реденс Станислав Францевич, комиссар государственной безопасности! – официально представился старший военный.
– Станислав Францевич, буду вам много признателен, если ваши люди помогут мне одеться, так как мне без помощи не осилить. Стар стал и немощен…
– Вы что, издеваетесь?! Мне рассказывали, что вы опытный враг! – Взгляд Реденса был наполнен ненавистью.
– Ни в коей мере. Я не издеваюсь, просто прошу. Мне тяжело двигаться, водянка совсем замучила.
– Одевайтесь! Ни я, ни мои люди вам прислуживать не будут!
– Что ж, на всё воля Божия… Спаси, Господи! – спокойно сказал митрополит и попробовал встать на ноги.
– Бросьте вы этот церковный спектакль! В него давно никто не верит, а вы всё продолжаете молитвы возносить! Лучше сразу скажите: что замышляли здесь со своими гостями, которые приезжали к вам?..
Владыка Серафим смог простоять на ногах меньше минуты и обессиленно повалился на кровать. На лбу выступили капельки пота, и он застонал.
– Я вам еще раз повторяю – одевайтесь и прекратите это представление!
– Вы люди или звери?! – закричала Севастиана и хотела войти в комнату.
Дорогу ей преградил один из сотрудников НКВД и, грубо ее оттолкнув, крикнул:
– Пошла отсюда!
– Ах ты, ирод! – воскликнула Севастиана, ударив его в грудь, и попыталась протиснуться в комнату.
Тот опять ее оттолкнул и, выхватив из кобуры пистолет, закричал:
– А ну пошла! Пристрелю гадину!
Женщина рухнула на стул и заплакала. Вера подала ей стакан воды и села за стол на кухне.
– Я вам еще раз повторяю – одевайтесь! – продолжал Реденс. – Без вас мы отсюда не уйдем!
– Вы же видите, товарищ офицер, я не могу. Ноги ослабли, я плохо себя чувствую.
– Ну-ка, посадите его на кровати! – Реденс дал команду своим подчиненным.
Митрополита приподняли за плечи и помогли сесть. Владыка Серафим с трудом дышал, веки стали тяжелыми, голова кружилась.
– Я так понимаю, вы не хотите добровольно проследовать с нами? – злобно спросил Реденс.
– Господи, на тебя одного уповаю. Дай разум этому человеку, – негромко произнес митрополит.
– Так… Этот враг народа, прикрываясь болезнью, хочет избежать суда! Вызовите сюда медиков! Я этого не допущу! Тюрьма вылечит вас быстро!
– Господи, помилуй. Спаси и осени нас, Боже, Твоею благодатью! Неужели вы, взрослый человек, офицер, считаете, что восьмидесятилетний старик будет притворяться больным, дабы чего-то избежать?
– Мне плевать, сколько вам лет! Вы враг, и ваше место в тюрьме… а лучше бы вообще к стенке! – ответил Реденс и, повернувшись к подчиненным, продолжил: – Медиков вызвали?
– Так точно, едут!
Через полчаса приехала машина скорой помощи. Зашедшие в комнату врач и медсестра стали быстро готовить необходимые растворы для инъекций.
– Я комиссар Реденс! Необходимо сделать так, чтобы этот старик смог поехать с нами! – обратился он к врачу.
– Этого я вам обещать не могу! – ответил тот, делая укол митрополиту.
– Что-о-о?! Вы меня плохо слышали? – схватив врача за ворот, заорал Реденс.
– Успокойтесь, я всё слышал. Вы мешаете мне выполнять мою работу, а этот пациент очень болен, – спокойно ответил тот и, оторвав руку комиссара от воротника, продолжил вводить лекарство.
– Мне плевать, какое у него состояние! Важно, чтобы он стоял на ногах! – не унимался Реденс.
Проведя небольшую диагностику и сделав две инъекции, врач покачал головой.
– Всё, что можно и нужно, я сделал, но пациенту сейчас нужен покой. Иначе мы его потеряем, – заключил он и, сев за стол и достав рецептурные бланки, стал писать.
– Какой «покой»?! Я вас спрашиваю, может старик стоять на ногах?
– Однозначно нет. Извините, он и сидеть пока не сможет, только лежать, – посмотрев на комиссара и оторвавшись от записей, сказал доктор.
– Так… а носилки у вас есть?!
– Носилки? Есть, в машине. А что?..
– Значит, поедет в тюрьму на носилках. Булыжников! – позвал Реденс.
– Да вы что?.. Так же нельзя! Он умрет без постоянного присмотра! – запротестовал врач.
– Тихо! Тебе что, врага народа жалко?! А то у нас места много, для присмотра и тебе камеру найдем!
– Товарищ комиссар, я здесь! – отозвался сотрудник, которого звал Реденс.
– Булыжников, возьми еще подмогу и принесите носилки из машины медиков! Понесем на носилках!
– Понял, есть!
Спустя минут пятнадцать, под тихое негодование и ропот соседей на улице, владыку Серафима на носилках погрузили в машину. Он слышал, как Севастиана и Вера кричали и пытались последовать за ним.
– Поехали! Да давите их! Поехали, сказал! – командовал Реденс.
И машины, медленно раздвигая собравшихся людей, двинулись в сторону Московского шоссе…
– Эй, дядя! Ты вообще живой там? – сквозь тяжелый сон услышал митрополит.
Открыв глаза, он осмотрелся. В небольшой, покрытой по стенам плесенью камере их было трое. Какой-то парень лет двадцати – двадцати пяти и взрослый мужчина. Лица второго сокамерника он не видел, и определить его возраст не мог.