Вера в верования и наоборот
Шрифт:
– На тебе?
– Не на тебе же.
Южин снова улыбнулся. Корень затягивался вновь и вновь. Сигаретный дымок полз по комнате, смешиваясь с остатками сигарного и винными парами, превращаясь в аромат, похожий на манго. «Надо было глотнуть, ведь хотел же, блин!» Корень толок никак не гаснущий окурок в пепельнице.
– Сань… Налей мне тоже…
– Ты забыл, Корень. Если опасность коснулась одного…
– Второй ищет способ ее удаления, не приближаясь к ней.
Корень закончил фразу за Южина и достал новую сигарету. Пленка
Дыма в комнате становилось все больше. Южин подошел к включателю кондиционера.
– Подожди, Сань. Не включай. Я сообразил, как это действует.
Южин резко повернулся. Пробежал глазами по комнате. Остановил взгляд на бокале. Взял осторожно и понюхал. Поставил на стол и втянул носом дым от сигареты Корня.
– Да, именно так.
Корень послал струю Южину в лицо. Южин снова глубоко вдохнул носом.
– Поэтому и не действует. Или действует медленно.
Южин медитировал на дым.
– Тогда другое курево было.
– И не то, которое можно было купить или просто достать.
– Точно.
– Трава?
– Сто пудов.
– И не простая трава.
– Сань…
Корень пристально смотрел на бутылку 1401-го года выпуска. Южин перевел взгляд туда же.
– Я вижу.
– Это Судьба… А скорее, даже Долг.
Взгляды обоих сверлили старинную этикетку. Под ярким, выведенным черным названием «Пронсо» в сигаретном дыму красовалась эмблема вина.
– Они навели на это место наших археологов, Сань.
– Я соображаю, как.
– Так же, как делают все остальное.
– Сколько их там?
– Археологов?
– Ну не «Чандрас» же!
– Пятеро.
Южин резко схватил трубку спутникового телефона.
– Саня… Они перехватят звонок. Есть другой вариант.
– Корень!!! Там Ксения!!!
– Не звони!!!
Корень вскочил со стула и резким и легким ударом ноги выбил телефон из рук Южина.
– Саня! Я знаю, что делать.
– А мы успеем?
– А мы когда-нибудь опаздывали?
– Нет.
– Кто?
– Я.
– Нет, ты не полетишь.
– Я полечу, Сань.
– Я имел ввиду – не полетишь один.
Южин спокойно поднял трубку и водрузил ее на «базу».
– Так они тебя и ждут, Сань.
– Так вот я и приеду. С тобой…
Они посмотрели друг другу в глаза.
– Не вопрос.
– Сто пудов…
Отрезанная голова Иоанна Крестителя на блюде яркими красками терялась в сигаретном дыму на этикетке вина «Пронсо» 1401-го года выпуска…
Она мне приснилась. Я впоследствии часто видел похожие сны, но с другими девушками. Поле… Огромное и в горах. И либо маки, либо подсолнухи. Забавно, что потом я в своей второй работе стал использовать для погружения клиентов поле с пшеницей… Это особенно пригодилось при работе в России. Для них рожь или пшеница – одно из самых точных
На моем веку происходило много нелепых и случайных событий, не зависящих от меня. Когда-то, снявшись в очень хорошем фильме и полностью уверенный, что я стал звездой, жизнь сделала первый резкий поворот. Звездой я стал всего на 8 месяцев, чтобы фильм просто вышел на экраны, Шеф Госкино ездил к Президенту лично просить, чтобы кино увидел зритель. Но тема «против наркотиков» была неактуальной в 1988 году. Фильм выпустили на неполный сезон, а потом закрыли его напрочь. На 23 года. И только в 2011 году появился лицензионный диск с моим «звёздным» фильмом. Мне все было трын-трава, я не расстраивался, так как был уверен, что меня теперь будут снимать и снимать в кино. Но ничего подобного не произошло. Лоббировали не только наш фильм, но и всех нас, кто в нем снимался. К моменту моей второй клинической смерти, к своим 24-м годам, я имел в списке всего 2 толковых фильма, снятых хорошими режиссерами и хоть как-то увидевшими свет. Утешение и разрядку я находил в женщинах, а еще в церкви. Странное сочетание…
Я получил Машу, как и хотел, и радостно умер. На 14 минут. Врачи скорой помощи не определили даже, что мое сердце продолжало пульсировать раз в 35—40 секунд. Они не понимали, что я живой. Вызвали труповозку и уехали, не дожидаясь ее. И оставив в слезах и шоке мою беременную нашей дочерью жену около меня. А я лежал и был где-то в прекрасном мире, с кучей коридоров, поначалу никуда не выходящих, а потом приведших меня в неистово зеленую местность под ярким солнцем, освещавшим ее и такой же зеленый, как вся местность океан…
…За год до этого события, мне предложили стать священником. Я испытал испуг. Он стал страхом тогда? Нет. Я испугался ответственности. И Выбора. У меня ведь был Выбор?! Как я смешон стал сам для себя позже…
3
Охотник и Вождь стояли под ливнем на скале, разделенные сплошными стрелами дождя. Пелена дыма от трубки Вождя сливалась со стеной дождя, дорисовывая туман, который уходил в земли людей. И человек разумный внимал пению дождевой дымки, рождал мысли, которые становились словами его песни.
«…У тебя полная уверенность, что ты свободен в выборе. Всего. Людей, работы, личной жизни. Знаешь откуда это? От неуверенности. Ты ведь заставил себя так думать. Ты годами вынашивал и претворял в жизнь планы, идеи, чаяния. И когда тебе всё или что-то удавалось – твоя уверенность крепла и росла. Ведь так? Но Закон неизменяем и не подвластен ничему: количество уверенности = количеству неуверенности. Ты сейчас отказываешься от этого, говоришь, что даже не будешь спорить. Никаких споров не надо. Законы Вселенной неоспоримы…