Вера воды
Шрифт:
Василиск оробела. Но мне опять это лишь причудилось. Она осталась такой же стойкой.
— Хорошо. Вот тебе другой вопрос. Кто такая Жрица Нэро? Ты так и не вспомнил? — надменно спросила она.
Вот тут оробел я.
— Не могу вспомнить, и, полагаю, это всё из-за тебя. Я прав? Ты отобрала у меня память о ней. Своей… магией… или чем вы тут занимаетесь?
Моркер наблюдала за нами, не понимая, что происходит. Я тоже не понимал, что происходит. Я был во власти чувств и эмоций.
— Я избавила тебя от страданий, на которые ты наткнулся в поверхностных водах. Я вычленила из твоей
— Тогда почему на стенах твоей пещеры написаны слова «Во имя нашей вечной Жрицы Нэро»? Я подметил их ещё в первый день пребывания в твоем логове.
— Ты переводишь язык рун на язык слов? — удивилась она, и показала единственную свою эмоцию.
— Мне никто не запрещает этого делать. Я знаю перевод рун. Я знаю, но откуда именно я это знаю… уже не помню. И всё потому, что ты удалила мою память.
— Я удалила тебе память? Нет, ни в коем случае. Если бы у тебя вовсе не было памяти, ты бы сошел с ума. Прямо как жители Прокула или Биимуна, что начали забывать о том, что все марры были рождены из одних вод, и являются родственниками друг другу. А значит вред одной марре океаном может расцениваться как вред сотням других марр. Если бы у тебя пропала память о твоих друзьях и родственниках, полагаю, ты бы покончил с собой. Ведь всё-таки есть кто-то, кто тебе дорог, не так? Тот или та, ради кого ты продолжаешь жить, не так ли?
— У меня больше никого нет, — признался я. — Мою жену убил мой сослуживец. Отца обескровили лактенсы. Мать погибла незадолго до моего выклевывания. Теперь у меня осталась только… Нэро. Но и её у меня отобрали. Её отобрала ты.
— Не только она, Анарел. У тебя есть марра, которой ты дорожишь. Уже живая. Ещё живая. Ты навряд ли о ней много думаешь, но я уверена, что те немногочисленные мысли о ней заставляют тебя идти дальше.
— О ком ты? — спросил я с агрессией.
— О твоем мальке, конечно же… Ты не уверен в том, что твоя жена успела оставить свое семя в Месте Рождения. Однако же я уверена в другом. И тебе бы стоило меня послушать, прежде чем смотреть на меня с такой злобой, не свойственной даже диким рыбам.
— Я не хочу тебя слушать. Я хочу, чтобы ты отпустила меня отсюда, раз уж уверена в том, что у меня есть малек.
— И зачем тебе это? Я отпущу тебя, и к тебе вернутся старые воспоминания об уже давно покинувшей всех марр Жрице Нэро. Ты вновь последуешь лживым путям истины в надежде на то, что твоя страстная вера в неё рано или поздно будет вознаграждена. Ты вновь пойдешь теми путями, что привели тебя сюда. Ведь всё рано или поздно рождается из абиссальной зоны. Всё возвращается в абиссальную зону. И ты не являешься исключением, кем бы ты себя ни возомнил. А теперь уходи, и занимайся тем, чем хочешь. Ибо ты свободен и находишься в безопасности только здесь.
Я не знаю, что на меня нашло, но я поплыл на Василиск, и ударил её в туловище. Удар отразился об её металлическое тело, и вдруг я понял, что удар совершил именно тем кулаком, что был сломан.
Я закричал. Мне было невыносимо больно. Едва заросшие раны раскрылись с неожиданной
— Моркер, приведи его в порядок. Но руны не используй. Не заслужил, хоть живым он мне всё ещё нужен.
Василиск мрачно отплыла от меня. Моркер, что и сама находилась в состоянии шока, едва ли пыталась привести меня в чувства. Гнев снова наполнил меня до краев, и начал перекрывать боль. Но я всё равно потерпел поражение, и постыдно уплыл. Моркер поплыла за мной.
Запись 6. Утопия
— Ты помнишь меня? — переспросил я у Моркер, когда мы вернулись к ней в лечебницу. Она начала перевязывать мне руку.
— Не помнить… — дрожащим голосом ответила она. Она была напугана.
— Случилось что-то плохое. Я начал умирать наяву от укусов нимф, которых вы зовете троглоделлиями. А когда понял, что меня уже настигла смерть, внезапно услышал твой голос, приводящий меня в чувства. Когда я проснулся, то весь тот ужас, что я испытывал во время того, как меня пожирали живьем… он пропал. Будто всё это действительно происходило во сне. Ты мне поверишь?
Моркер задумалась, но все равно была насторожена.
— Почему ты обвинять Василиск? Что Василиск сделать?
— В этом и проблема. Я не знаю, что со мной произошло. А она знает, и я намерен докопаться до сути.
— Тебе доверять? Можно?
— Нужно.
Она закончила перевязывать мой раскрывшийся перелом, и посмотрела мне в глаза. Её глаза были такими же черными, какова была вся абиссальная зона.
— Василиск… марры… Василиск не марра.
— Это я знаю. Об этом она мне сама всё рассказала.
— Что? Василиск рассказать о себе тебе?
— Да, так уж вышло что… в моем сне… она открылась мне о какой-то тайне своего прошлого. Я не слушал её, ведь был погружен в свои размышления. Это было ошибкой, ведь она поняла, что мне не интересен её рассказ. Она говорила и о том, что у неё есть для меня какое-то дело. Но в чем заключается это «дело», я так и не узнал. Потому что она меня выгнала.
— Что Василиск рассказывать? Прошлое…
Я дважды подумал, стоит ли раскрывать секреты Василиск, и решил всё-таки о них рассказать. Я рассказал всё, что думал и думаю о Василиск, о её предназначении, о её прошлом, о том, кто она такая, и почему продолжает защищать изначальное существо. Правда тему зараженного изначального существа раскрывать не стал. Мало ли.
Моркер слушала меня с интересом, но с какого-то момента лицо её стало пугливым, боязливым, и каким-то неестественно грустным.
— Василиск мать Моркер. Василиск научила Моркер использовать обереги, руны… Научить лечить марры… Научить жить как знахарь… И теперь Моркер узнавать о твоих словах. Моркер расстроена, очень…
Возможно о чем-то стоило и промолчать. Но в тот момент мне самому хотелось выговориться.
— Скажи, а уже бывали такие случаи, похожие на мой? Когда марра просыпается от кошмара, где её пожирают троглоделлии.
— Много было. Много есть. Такие кошмары можно лечиться, но Моркер не лечить.