Верховная королева
Шрифт:
– Да гусь треклятый взлетел. Мальчишка-гусятник прячется. Знает небось, что с паршивца шкуру живьем спустят!
– Не надо, – выдохнул Ланселет. – Он же всего-навсего скудоумный бедолага, что он смыслит? Его ли вина, что гуси похитрее его будут и один отбился от стада? Обещай мне, Гвидион, – Моргейна потрясенно осознала, что Ланселет обращается к королю, называя прежнее его имя. Артур пожал ему руку, наклонился, поцеловал раненого в щеку, стараясь не задеть синяка.
– Обещаю, Галахад. А теперь спи.
Ланселет
– Я едва не испортил тебе брачную ночь, так? – проговорил он, и в словах этих Моргейна распознала собственную жестокую иронию.
– Испортил, да еще как – моя молодая жена так рыдала над тобою, что уж и не знаю, что она содеет, если однажды я проломлю себе голову, – со смехом отозвался Артур.
– Артур, ты, конечно, король, но раненому необходим покой! – гневно оборвала его Моргейна.
– Ты права. – Артур выпрямился. – Завтра я пришлю к нему мерлина; однако ж на ночь оставлять его одного не стоит…
– Я с ним побуду, – яростно заверила Моргейна.
– Ну, если ты уверена…
– Да возвращайся же к Гвенвифар! Тебя новобрачная ждет!
Артур обреченно вздохнул. И, помолчав минуту, признался:
– Я не знаю, что ей сказать. И что делать, тоже не знаю.
«Что за нелепость – он, никак, ждет, я стану наставлять его – или, может, его жену?» Под взглядом Артура молодая женщина опустила глаза. И мягко проговорила:
– Артур, это очень просто. Делай то, что подскажет тебе Богиня.
Он все глядел на Моргейну, точно побитый ребенок. И, наконец, хрипло выговорил, с трудом подбирая слова:
– Она… она никакая не Богиня. Просто девушка, и она… она напугана. – И, помолчав мгновение, выпалил:
– Моргейна, неужто ты не видишь, что я до сих пор…
Молодая женщина поняла, что это выше ее сил.
– Нет! – исступленно воскликнула она и воздела руку, властно призывая к молчанию. – Артур, запомни одно. Для нее ты всегда будешь богом. Так приди к ней, как Увенчанный Рогами…
Артур вздрогнул и поспешно осенил себя крестом.
– Господь меня прости; это – моя кара… – прошептал он наконец и надолго умолк. Так стояли они, глядя друг на друга и не в силах выговорить ни слова. Наконец Артур произнес:
– Моргейна, я не имею права… ты поцелуешь меня? Один-единственный раз?
– Брат мой… – Вздохнув, она приподнялась на цыпочки и поцеловала его в лоб. И пальцем начертила на его челе знак Богини. – Будь благословлен, – прошептала она. – Артур, ступай к ней, ступай к своей жене. Обещаю тебе, обещаю от имени Богини все будет хорошо, я клянусь тебе.
Артур сглотнул; мышцы его шеи напряглись и задвигались. Наконец, он отвернулся, избегая ее взгляда, и прошептал:
– Благослови тебя Господь, сестра.
И исчез за дверью.
Моргейна рухнула на стул и застыла недвижно, глядя на спящего Ланселета, истерзанная встающими в сознании образами. Лицо Ланселета… он улыбается ей в солнечных
– По крайней мере, – яростно прошептала она вслух, – в брачную ночь Артура он не будет грезить о Гвенвифар. – Молодая женщина прилегла на край кровати, осторожно прижалась всем телом к раненому и замерла – молча, даже не плача, во власти беспросветного отчаяния, против которого не помогут даже слезы. В ту ночь она не сомкнула глаз, борясь со Зрением, борясь со снами, борясь за безмолвие и оцепенелую отрешенность мыслей, – этому ее учили на Авалоне.
А вдали от нее, в самом крайнем крыле замка, Гвенвифар лежала, не в силах заснуть, и во власти вины и нежности глядела на Артура: волосы его переливались и мерцали в лунном свете, грудь мерно вздымалась и опадала; дышал он почти беззвучно. По щекам молодой женщины медленно текли слезы.
«Мне так хочется полюбить его», – подумала она и принялась молиться:
– Ох, Господи, пресвятая Дева Мария, помоги мне полюбить его так, как велит долг, он – мой король и лорд мой, и он так добр, так великодушен, он заслуживает жены, что любила бы его больше, чем в силах полюбить я. – Повсюду вокруг нее ночь дышала печалью и отчаянием.
«Но отчего же? – гадала Гвенвифар. – Ведь Артур счастлив. Ему не в чем упрекнуть меня. Так отчего же самый воздух словно пропитан горем?»
Глава 7
Как-то раз на исходе лета королева Гвенвифар с несколькими своими дамами расположились в зале Каэрлеона. День выдался жаркий; полдень уже миновал; большинство дам делали вид, что прядут или чешут остатки весенней шерсти, но веретенца вращались вяло, и даже королева, лучшая рукодельница из всех, уже давно не добавляла ни стежка к роскошному алтарному покрову, что вышивала для епископа.
Вздохнув, Моргейна отложила в сторону расчесанную для прядения шерсть. В это время года она всегда скучала по дому, тосковала по туманам, наползающим с моря на тинтагельские скалы… последний раз она любовалась ими совсем маленькой девочкой.
Артур и его соратники во главе Каэрлеонского легиона отправились на южное побережье осмотреть новую крепость, возведенную там союзными саксами. Этим летом набегов не случалось; очень может быть, что саксы, за исключением тех, что подписали с Артуром договор и мирно жили себе в области Кент, отказались от Британии навсегда. За два года существования Артурова конного легиона война против саксов свелась к случайным летним стычкам; однако Артур воспользовался предоставленной ему передышкой для того, чтобы укрепить береговую оборону.