Верховные правители
Шрифт:
Она положила сигарету в пепельницу, словно наказывая себя.
– Ты помнишь, сколько, дорогой?
Его взгляд стал ещё более недовольным.
– Достаточно, Тина.
Резкий отпор со стороны Харри подсказал ей, что она уже не пытается сохранить равновесие; она падает, падает бесконечно медленно, как это обычно происходит с людьми во сне.
– Во всяком случае, больше пятидесяти тысяч дол
– Я уверен в одном, - быстро вставил Фрэнк Кенни.
– Харри никогда не проигрывал больше того,
Громкий мужской смех, похоже, всегда выручает в неловкие моменты. Харри, сузив глаза, смотрел на нее. Почему он так неразборчив? Чье уединение нарушается? Нельзя приглашать таких типов в её дом.
– И все же я не считаю это очень умным поступком. Сколько всего можно было купить на эти деньги! Мы могли прожить в Европе целый год...
Что она несет?
– Обидно, честное слово, - неуверенно добавила она.
Винсе Папаньо произнес своим гнусавым голосом:
– Твой муж - умный человек. Не беспокойся о нем.
– О, я никогда не беспокоюсь о Харри, - солгала она и затем, борясь со слезами и дрожащими губами, сумела с достоинством улыбнуться.
В полночь она сидела перед маленьким туалетным столиком в алькове спальни. Гости давно ушли, она была в прозрачном кружевном пеньюаре. Она обрела чувство покоя и уверенности в себе.
В боковом зеркале она увидела, как Харри начал раздеваться. Он казался крупным, могучим в своей рубашке и белых подтяжках, перекрещенных на спине.
– Ты сегодня не контролировала свой язык, - сказал он.
– Я сожалею, если оскорбила слух твоих друзей-джентльменов.
Ей приходилось прибегать к резким выражениям, потому что Харри обладал недостаточно тонким слухом и не понимал, что она могла использовать выражения типа "друзья-джентльмены" лишь с таким подтекстом: "Я бы хотела, чтобы ты не приглашал таких типов в мой дом. Им подошли бы клички Малыш Даго и Большой Фрэнк..."
Его тяжелая рука опустилась на туалетный столик. Маленькие пузырьки запрыгали.
– Заткнись!
Ее язык не подчинялся ей.
– Гуны! Вот кто они такие. И если ты этого не видишь, ты сам не лучше...
Он смел рукой пузырьки с туалетного столика. Драгоценные капли духов стоимостью пятьдесят долларов за унцию окропили гребень из черепашьего панциря.
– Смотри, что ты наделал!
Он посмотрел на неё из-под тяжелых век.
– Где это?
Она зашла слишком далеко.
– Ты говоришь глупость. Ты всегда так думаешь, когда я слишком много болтаю. Я должна молчать, как сфинкс?
– Где это?
– Клянусь, Харри, я ничего не принимаю уже несколько месяцев. С того времени...
Воспоминания сдавили ей горло. В день рождения трехлетнего Билли его увезли в то место и оставили там.
– Скажи мне, где это, черт возьми!
Он
Я не хочу, чтобы моего сына постоянно держали в лечебнице. Но что им оставалось делать? Он постоянно носился по дому, разбрасывал вещи (как делал сейчас Харри), предавался своей любимой забаве - бросал в туалет все попадавшиеся под руку предметы: игрушки, зубные щетки, пуговицы от рубашки, клочки бумаги, расчески, ложки, вилки, пробки от бутылок, наконец драгоценности, часы, монеты. Сколько всего исчезло в ненасытном туалете!
Потрясения тех дней, чувство вины, слезы, обвинения вынудили её найти средство, помогавшее смириться с жестокостью судьбы. Сейчас кокаин под видом пудры лежал в её золотой флорентийской пудренице.
Он нашел её. Подошел к столику, протянул руку, схватил пудреницу, открыл её и понюхал. Потом, не взглянув на жену, отправился в ванную, чтобы выбросить содержимое пудреницы в туалет. Жалобно всхлипывая, Тина побежала за ним. Порошок плавал в туалете. Харри нажал на рычаг. Вода с воем устремилась вниз.
– БИЛЛИ!
Он начал трясти её. Она задыхалась, хрипела.
– Харри, ради Бога! Я не могу без этого. Не могу!
– Ты должна завязать. Доктор тебе сказал. Должна взять себя в руки. Вывести отраву из организма.
– Когда я наберусь сил.
– Тебя это губит. От тебя ничего не останется. Сколько ты приняла?
– Две и ещё две. Полчаса назад. Я уже ничего не чувствую. Действие заканчивается.
– Обещай мне, что ты не прикоснешься больше к зелью.
– Обещаю.
– Поклянись Господом.
– Клянусь Господом.
Он со стоном отвернулся.
– Я правда обещаю, - сказала она.
– Ты не поступишь со мной дурно, нет?
– Ты должна снова отправиться туда.
– Я не могу! Я сделаю все, чтобы избежать этого.
Ее веки почти сомкнулись.
– Ты не посмеешь!
– Не посмею?
– Я слишком много знаю.
– О чем?
– Об этом несчастном умирающем человеке, которого вы заставили признаться.
В её голове был туман. Она старалась все вспомнить.
– И ещё о самолете и Питере Дереке, который...
Он ударил её ладонью. У неё перехватило дыхание. Он бил её прежде, но никогда не касался лица. Заботился о том, как она выглядит. Потом ударил второй рукой по другой щеке. Она опустилась на колени.
– Не угрожай мне!
– Я - я не угрожала. Я не знала.
– Не вздумай повторить!
– Я никогда не причинила бы тебе вреда, Харри. Никогда не причинила бы вреда тебе.
Она заплакала от унижения. При мысли о том, что он может отправить её назад, в душе Тины пробудились ненависть, страх и странный парализующий холод.