Верная Рука
Шрифт:
И после этих издевательских слов граф как ни в чем не бывало удалился. Карья еще какое-то время стояла на месте молча и неподвижно, а затем в полной растерянности побрела в свою комнату. Прошло еще немало времени, прежде чем к ней вернулась способность ясно мыслить. Он обманул ее и теперь отправился за сокровищами! Он не должен их получить! Нет, нет, нет! Она обязана помешать ему — но как? Надо бы рассказать обо всем брату, чтобы тот немедленно отправился к пещере и предотвратил кражу сокровищ. Каким бы тяжелым ни было для нее это признание, медлить нельзя. Граф оказался подлецом и прохвостом, который
— Я не знаю, где он сейчас. Но что с тобой, что случилось? Ты просто сама не своя!
— Может случиться несчастье, большое несчастье! Мой брат должен сейчас же отправляться в путь!
— Куда?
— К горе Эль-Репаро!
— Зачем?
— Граф отправился туда, чтобы украсть!
— Украсть? — с тревогой переспросила Эмма. — Уж не королевские ли сокровища?
— Да! — ответила Карья, совершенно не думая о том, что тем самым выдает тайну.
— О Боже, теперь несчастья не избежать, ведь твой брат вместе с Хельмерсом отправился туда же! Он хочет показать ему сокровища и позволил ему поставить меня об этом в известность.
— Силы небесные! Что теперь будет! — воскликнул Арбельес.
Среди всеобщего возбуждения только вождь апачей сохранил хладнокровие. Он припомнил подробности своей сегодняшней прогулки и сказал:
— Я видел сегодня людей с мешками и ящиками. Может быть, это имеет отношение к сокровищам? Наверное, они должны погрузить сокровища для графа! Но как он узнал тайну сокровищ?
— Я выдала ее! — призналась Карья в приступе страха. — Тех людей, которых ты видел, их было много?
— Да.
— Сколько?
— Два раза по пять и восемь.
— Они были вооружены?
— Да. И они пускали оружие в ход, потому что двое из них лежали на земле мертвые.
— Беда! Будет беда! — в отчаянии воскликнула индеанка. — Граф, этот лжец и предатель, хочет украсть сокровища королей! Он встретит там сеньора Хельмерса с моим братом и убьет их. Сеньор Арбельес, трубите в рог! Собирайте ваших вакерос и сиболерос. Пусть поспешат к пещере и спасут обоих!
Посыпались вопросы, и снова один только вождь апачей не терял хладнокровия. Выслушав несколько фраз, он спросил:
— Кому известно место, где находится пещера?
— Мне! — ответила Карья. — Я отведу вас!
— Туда можно добраться верхом?
— Да.
— Тогда отпустите со мной эту девушку и еще десять, ваших пастухов и охотников.
— Я с вами! — сказал Арбельес.
— Нет, — решительно ответил индеец. — Нельзя бросать асиенду. Неизвестно, что может произойти дальше. Созовите всех ваших и дайте мне десятерых из них. Другие останутся защищать дом!
Так и порешили. Асьендеро затрубил в рог, и на этот зов
Карья села на лошадь и повела за собой этот небольшой отряд. Оставшихся же распределили для несения караула и охраны асиенды…
Вскоре после ужина Бизоний Лоб вошел в комнату немца.
— Ты не забыл наш разговор? — спросил он.
— Нет, — ответил Хельмерс.
— Едешь со мной?
— Да.
— Тогда вперед!
Хельмерс взял оружие и последовал за
индейцем. Внизу стояли три заранее подготовленные вождем апачей лошади, у одной из которых на спине было вьючное седло.
— А это еще зачем? — спросил Хельмерс, указывая на эту лошадь.
— Я же говорил, что ты больше не беден. Ты не захотел грабить сокровища наших королей, поэтому можешь взять себе из них столько, сколько сможет увезти одна лошадь.
— Что ты, зачем? — удивленно воскликнул Хельмерс.
— Не нужно слов. Садись в седло и поезжай за мной!
Индеец сел на лошадь, взял еще одну, вьючную, за повод и поскакал вперед. Хельмерсу не оставалось ничего другого, как последовать за ним. Стояла непроглядная ночь, однако индеец не ошибался: он очень хорошо знал этот путь; а полудикие мексиканские лошади видят в темноте не хуже кошек. Правда, продвигались они все же не слишком быстро, потому что дорога шла по горам.
Бизоний Лоб ехал молча. Тишина ночи нарушалась только перестуком копыт и фырканьем лошадей. Так прошел час, затем второй и третий. Послышалось негромкое журчание воды, это означало, что путники достигли берега неширокого ручья. Отсюда они поехали дальше вверх по течению ручья. Вскоре перед ними выросла горная стена, и, когда они уже почти вплотную приблизились к ней, индеец остановил коня и спрыгнул на землю.
— Здесь мы дождемся наступления дня, — сказал он.
Хельмерс последовал его примеру и, привязав коня длинным лассо, чтобы он мог свободно пастись, присел рядом с индейцем на обломок скалы.
— Пещера где-то здесь поблизости? — спросил он.
— Да. Она там, где этот ручей выбегает из горы. Нужно войти в воду, нагнуться и пролезть сквозь дыру внутрь горы. Тогда окажешься в пещере, размеры и лабиринты которой знают только двое: Бизоний Лоб и Карья.
— А Карья умеет молчать?
— Она не откроет тайны.
Хельмерс вспомнил слова Эммы и сказал:
— Но есть один человек, который хочет выведать у нее секрет.
— Кто он?
— Граф Альфонсо.
— Ах!
— Ты мой друг, и поэтому я могу сказать тебе, что она любит его.
— Это мне известно.
— А если она все же откроет ему тайну?
— Тогда Бизоний Лоб не позволит графу взять и малейшей частички сокровищ! До сих пор их довелось увидеть лишь одному бледнолицему, который…
— Вы убили его?
— Нет. Его не нужно было убивать, потому что он стал безумным, лишился рассудка от радости и восторга. Белый человек не способен перенести вида сокровищ, только у индейца для этого достаточно сил!
— А мне ты все же хочешь их показать?
— Нет. Ты увидишь только часть из них. Ты дорог мне, и я не хочу, чтобы ты потерял рассудок. Дай мне руку и покажи, как бьется твое сердце.