Верная Рука
Шрифт:
— Да.
— А другой штуцер мастера Генри?
— Да.
— Тысяча чертей! Так, значит, вы и есть Олд Шеттерхэнд?
— Разумеется.
— Тогда, сэр, вы должны обязательно исполнить мою просьбу и поехать на ферму! Вы даже не представляете, какую радость доставите хозяину и всем другим! Ночевка под крышей в любом случае приятнее, чем под открытым небом. Ваши лошади получат хороший корм, а вы — лучшую еду, какую только можно найти в прерии.
Приглашение ковбоя было сделано от всего сердца. И он был совершенно прав. Нашим лошадям был необходим хороший корм, а нам пребывание на ферме давало возможность пополнить почти иссякшие запасы
— Вы заметили, что у нас есть пленник. Нам очень важно, чтобы он не ушел от нас. Мы можем рассчитывать, что на ферме он не сможет ничего предпринять, чтобы освободиться?
— Я уверяю вас, сэр, — ответил ковбой, — что у нас он будет себя чувствовать как в самом глубоком подземелье старого рыцарского замка,
— Well, тогда мы с удовольствием примем ваше приглашение. Надеюсь, Харбор примет нас столь же радушно, как вы нам обещаете.
— Не беспокойтесь, мистер Шеттерхэнд! Ваш приезд станет для него праздником.
Мы было уже хотели отправиться дальше, но Шако Матто заявил:
— Вождь осэджей хочет кое-что сказать Олд Шеттерхэнду и Виннету.
— Он может говорить! — разрешил я.
— Я знаю, что вы не убьете меня, а отпустите на свободу, когда мы достаточно далеко отсюда удалимся, чтобы я не смог быстро вернуться домой и повести за вами своих воинов. Я передал командование над сынами осэджей Хонске-Нонпе, потому что он был против войны и против нападения на фермы. Я велел ему передать, чтобы он отбросил всякую враждебность к белым и даже не начинал преследовать вас. Верят Виннету и Шеттерхэнд этим моим словам?
— Мы не можем оказать тебе ни доверия, ни недоверия, мы проверяем тебя. Враг не может стать так быстро другом!
— Тогда послушайте, что я вам скажу! Если вы меня сейчас освободите, то я от вас не убегу.
— Уфф! — ответил Виннету.
— Вождь апачей может удивляться, но это действительно так: я поеду вместе с вами дальше.
— Почему? — поинтересовался я.
— Из-за Тибо-така.
— Из-за него? Мне что-то не очень понятно.
— Вчера вечером я не договорил то, что для меня очень важно.
— Что имеет в виду вождь осэджей?
— Вчера мы выяснили, что Тибо-така теперь шаман найини. Я молчал все это время, потому что обдумывал, что мне делать дальше. Сегодня я пришел к заключению: я поеду с вами, если даже буду освобожден, потому что мне надо завоевать дружбу Апаначки, вождя команчей.
— Зачем?
— Если он станет моим другом, то поможет отомстить этому шаману найини-команчей.
Апаначка, услыхав эти слова, поднял руку словно для клятвы и воскликнул:
— Никогда я этого не сделаю, никогда!
Я тоже вытянул вперед руку и сказал с тем же пафосом:
— Ты сделаешь это!
— Никогда!
— Сделаешь! И с большой радостью, — ответил я убежденно.
— Лучше я умру! Я ненавижу его, но он мой отец.
— Это не так.
— Но его скво ведь моя мать!
— И это не так!
— Как может Олд Шеттерхэнд такое говорить! Может он доказать то, что сейчас утверждает?
— Нет, но внутренний голос подсказывает мне, что это правда.
— Здесь нужны доказательства, а не чувства!
— Ребенком ты был похищен. Тибо-така и Эттерс -похитители, в этом я
Ковбой поехал впереди, чтобы показывать нам дорогу, Уже через полчаса впереди показалась зелень, из чего мы поняли, что приближаемся к реке. Кусты и деревья росли по отдельности и группами, между ними паслись коровы, овцы и лошади. Потом пошли большие поля с маисом и другими культурами, и наконец показался дом, который сегодня должен был нас приютить.
Как только я увидел этот дом, первым моим непроизвольным движением было развернуться и уехать отсюда как можно дальше. Все здесь было очень похоже на ферму Феннера, только еще более по-западному и на другой реке. На ферме Феннера мне угрожала смерть, и сейчас здесь меня охватило тоже какое-то тревожное чувство, удерживавшее меня от того, чтобы сразу войти в дом. Чтобы успокоиться, я приписал это простому сходству окрестностей. Ведь если попадешь в какое-то место, которое очень похоже на то, где ты пережил что-то неприятное, а тем более — опасное, то вполне естественно, что тебя охватывают дурные предчувствия и хочется поскорее убраться оттуда.
Я не стал делиться своими сомнениями с друзьями — меня вполне могли поднять на смех, по крайней мере отнестись к ним иронически. Белл поехал вперед, чтобы сообщить о нашем приезде. Нас встретил сам хозяин фермы. Его семья, кроме него, состояла из его жены, трех сыновей и двух дочерей — все они были крепкие, жилистые, с натруженными руками. Сразу было видно, что они не боятся индейцев, вернее, им совсем даже не нужно их бояться. Они приветствовали нас весьма радушно. Эта приветливость передавалась и их работникам, которые из любопытства тоже собрались перед домом, чтобы увидеть знаменитого вождя апачей. Он кивнул им просто и с достоинством, как подобает королю, на сан которого он в самом деле, во всяком случае в моих глазах, по своему разуму и своим делам вполне мог бы претендовать.
Ферма, построенная из досок, потому что на Соломоне мало камня, больше походила на южную асиенду. Высокий, из толстых жердей забор окружал большой двор, в северной части которого стоял жилой дом. В южной части был сделан навес для скота. Кроме того, здесь были также простые хозяйственные постройки и хижины для работников и гостей. За изгородью были загоны для лошадей и скота, причем отдельный для верховых лошадей Харбора и членов его семьи. Сюда же привели наших лошадей и, по желанию моему и Виннету, поставили охранять их двух пеонов 135 . На ферме Феннера наших лошадей хотели украсть, и их едва удалось спасти. Дом состоял из трех помещений. Одна большая комната занимала всю переднюю половину дома, не считая двери. Я увидел три застекленных окна. Вся мебель была самодельная, простая и рассчитанная на долгий срок. На стенах висели охотничьи трофеи и оружие. По тыльной стороне дома располагались кухня и спальни, которые были предложены нам. Мы, конечно, от них отказались и заявили, что будем спать в этой большой гостиной с открытыми окнами.
135
Пеон (исп.) — батрак.