Верность месту
Шрифт:
Дети не единственное, что может перевернуть мир. Он менялся, быстро или медленно, по миллиону причин. Не всегда можно ждать девять месяцев, прежде чем узнаешь, что произойдет. Не всегда есть время подготовиться.
Через несколько дней Рут убрала пустой стул Дэла подальше от семейного стола и научила Чарли поворачивать ручки кастрюли так, чтобы не пролить ее содержимое и не обжечься. Она сказала детям, что после школы они могут смотреть телевизор только до тех пор, пока ведут себя прилично и могут постоять за себя. Во время школьных занятий, когда Рут была на работе, она представляла себе трейлер объятым огнем, представляла укусы тарантула, представляла, как тычет пальцами в глаза Дэлу, когда он в следующий раз приедет на выходные. Вечерами она
Иногда, когда она ехала на работу, дети сопровождали ее и проводили дни напролет в однокомнатном трейлере Аллена на окраине Берлина. Каждый раз, когда они приходили, Чарли стучал по самодельной табличке на двери Аллена, которая гласила: «База рейнджеров». Трейлер был полон приборов и панелей, которые, как думала Рут, должно быть, предназначались для радиовещания, для всех одиноких, заговорщических полуночных передач его хозяина.
– Дэл звонил вчера вечером, – сообщил Аллен. – Делился кое-какими теориями насчет контроля сознания.
Рут закатила глаза.
– Если он перезвонит, – отозвалась она, – скажи, чтобы прислал деньги на арендную плату.
Дэл не звонил ей из дальних поездок. Очевидно, предпочитал общаться с пришельцами.
Аллен стал чаще стирать одежду. А на прошлой неделе подстриг бороду. Рут держалась на расстоянии, чтобы его не обнадеживать. В конце концов, она все еще замужем.
– У тебя все в порядке, Рут? – нахмурился Аллен.
Он выглядел встревоженным, и Рут почувствовала, как ее тронула его скрытая печаль.
Рут пожала плечами и кивнула. Аллен имел самые добрые намерения, но помимо верной дружбы, помимо этой работы, что он на самом деле мог ей предложить?
Прошла неделя. Рут подметала в конце дня павильон с окаменелостями, когда почувствовала, как ее живот сжался и затвердел. Она ощутила, как тепло вытекло из ее рук и ног, сконцентрировавшись в каменном валуне, в который превратилось ее чрево. Она попыталась опереться на метлу, удержаться на ногах, но не смогла. Рут присела на корточки и обхватила колени. Она закрыла глаза, тяжело выдохнула, выпустив из легких весь воздух, ожидая, когда пройдет волна боли. Метла, упав, стукнулась об пол, но резкий поначалу звук сменился мягким эхом, которое переплеталось с ритмом ее дыхания. Эффект был отчасти похож на радиостатические помехи. Ее левая рука сжала окаменевшую глазницу ихтиозавра.
– Аллен, – произнесла она. Это имя прозвучало как шепот. Она прочистила горло, пытаясь заставить свой голос опять звучать в полную силу, пытаясь заставить себя кричать. Она подумала о детях, сидящих в доме-трейлере в Габбсе, и почувствовала облегчение оттого, что они не с ней. Рут, пошатываясь, вышла из павильона в сгущающиеся сумерки. – Аллен!
А потом она осталась одна в муках очередной схватки. В ушах стоял шум приливов и отливов собственной крови, околоплодных вод, всех ее напоминающих соленое море внутренностей, заглушающих внешний мир. Теперь она сосредоточилась на своей голове. Боль переместилась из чрева в поясницу; она почувствовала, как ребенок перевернулся внутри ее. Этого она не чувствовала раньше, с другими детьми. Она попыталась превратить свои крики в мерный и ровный плач, вообразила, как дыхание ловит боль, представила, как дыхание и боль покидают ее, растворяясь в окружающем воздухе, как теперь ей предстоит вдохнуть то и другое обратно в себя.
Она почувствовала, как ребенок снова повернулся, и боль вернулась в живот. Ее тазовые мышцы чувствовали себя живыми, как будто каждое их волокно двигалось отдельно и поперечно другим, как извивающаяся куча спаривающихся змей. Ее захлестнуло желание уступить, вжаться в землю. Ребенок не станет ждать, когда окажется в безопасности. Рут больше всего на свете нуждалась в своих сестрах, но она нуждалась также, совсем немного, в Дэле.
На Рут упал луч молодой луны, окруженной тонкими длинными облаками. Рут попыталась назвать их. Перистые?
29
Спирограф – детская игрушка для рисования на бумаге узоров. Изобретена в 1962 году британским инженером Денисом Фишером (1918–2002).
В этот момент вошел Аллен и замер от неожиданности. Потом его вытошнило, после чего он сел на скамью, наклонившись вперед и обхватив голову руками.
– Тебя нужно отвезти в больницу, – проговорил он, не поднимая глаз.
Замечание было адресовано его башмакам.
– Для этого нет времени.
Рут стянула чулки и присела на корточки, прижавшись лбом к колонне павильона окаменелостей. Ее холодная поверхность действовала как-то успокаивающе, и контакт с ней позволял сохранять равновесие, не используя руки.
Она втягивала воздух в натужившееся тело, напрягая утробу, пытаясь как-нибудь опустить грудную клетку ниже, нагибая шею, пока не почувствовала, что между ее грудью и подбородком вообще ничего нет. Она попыталась расслабиться. Она рожала уже три раза. Если бы она находилась в больнице, рядом стояла бы медсестра и подсказывала, что делать. Здесь, в пустыне, ей придется самой быть себе медсестрой. На пике схватки она протянула правую руку вверх и внутрь себя, крича в ночь о своем диком страдании, но желая, чтобы ее рука была нежной, невероятно нежной, когда она потянула, легко, очень легко, вниз, взявшись за плечо своего ребенка. Голова прояснилась, и остальная часть ребенка вышла наружу. Рут держала его обеими руками, прижимаясь лбом к колонне, чтобы не упасть, не потерять равновесия. Где-то позади она услышала сильный глухой удар, словно что-то упало.
Мальчик был синим, обмотанным собственной пуповиной. Рут быстро размотала ее, вычистила комковатую белую слизь из носа и рта ребенка. Она повернулась, чтобы попросить у Аллена рейнджерскую рубашку, что-нибудь, во что можно завернуть ребенка, но Аллен все еще лежал в глубоком обмороке. Она сняла свой свитер, выданный администрацией парка, и плотно укутала им малыша, чтобы тот не замерз. Услышав его негодующие, голодные крики, она прислонилась спиной к колонне и заплакала сама, сидя на прохладной земле. Вокруг простиралась пустыня. Ребенок прижимался к ее груди, пока она ждала, когда выйдет плацента. За его новорожденной головкой она могла видеть все великолепие пояса Ориона. Что-то в центре созвездия ярко вспыхивало и гасло, то ли это была далекая молния от надвигающейся грозы, то ли просто она видела все по-другому сквозь слезы.
Ей хотелось позвонить сестре. Я назову его в честь святого Кристофера, скажет она. Потому что я скучаю по тебе. И для того, чтобы защитить его от молнии.
Чарли возьмет на себя ответственность за все, что произойдет в трейлере, подумала она, усмирит панику сестер, вызванную пропажей матери, рассказывая о пришельцах из какого-нибудь созвездия, похищениях космических кораблей и линзовидных блинах. Ее милый, неуклюжий первенец вечно рассматривал небо в поисках признаков неземной жизни и всяческих предзнаменований, пытаясь показать всем окружающим потенциал, который в нем заложен, научить их видеть то, что видел он. Малыш Крис теперь вопил во всю силу своих здоровых легких, крохотные пальчики одной руки крепко обхватили ее указательный палец, а другую он протянул, указывая на ихтиозавра. Рут повернула его голову к окну, чтобы он тоже мог полюбоваться на звезды.