Верность
Шрифт:
– А, простите, кто такой этот Иоффе?
– Бывший портной. Участвовал в заключении позорного Брестского мира. Сейчас Чрезвычайный московский посол… Так скажите мне, адмирал, что я должен для вас сделать?
Подъяпольского покоробило от этого титулования: что это, любезность или насмешка? Но он решил промолчать, а Гроссе был достаточно чуток и уловил неудовольствие собеседника после обращения «адмирал». Выдержав небольшую паузу, Подъяпольский ответил:
– Прежде всего нам нужно освободиться от 600–700 человек, пассажиров, так сказать. Среди них есть и больные и женщины. Затем сделать некоторым кораблям ремонт. Два из них нужно ввести в док. Продать мелкие суда, неспособные идти дальше. Наконец, получить уголь, воду и провизию…
– А куда, простите, дальше? В Сайгон?
– Да, адмирал Старк намерен идти в Сайгон и предоставить флотилию вместе с личным составом французам. Как морскую честь иностранного легиона, что ли. Конечно, с французами нужно заранее договориться. Кто их генеральный консул?
– Мосье Паскье. Очень образованный и приятный человек. Завтра я его повидаю и поговорю о ваших делах. Он снесется с губернатором Индокитая, и в зависимости от ответа… Думаю, всё удастся уладить. Только климат там… Вас это не пугает?
– Лишь бы политический климат был достаточно мягок, а жара, черт с ней, привыкнем. Ведь живут же там французы.
– Живут. И умирают. Да что я! Вы, наверно, голодны, Алексей Александрович? Давайте поужинаем и за столом продолжим нашу беседу.
Гроссе позвонил. Вошел слуга-китаец в голубом шелковом халате.
– Готов ли ужин? – спросил бывший консул.
…Ужинали втроём. Третьим был первый секретарь бывшего консульства Чистяков. За столом разговор зашел о шанхайских большевиках. У них уже есть стационер «Адмирал Завойко», своя газета, своя контора Добровольного флота. Они уже овладели в китайских водах тремя русскими пароходами, и скоро в их руках будут ещё три. Они ведут планомерное наступление на русскую колонию, и если бы не статусы Международного сеттльмента…
– Может быть, мы не ужинали бы сейчас в этой столовой, – с горькой усмешкой вставил Чистяков.
– Да, это наша вина, Иоганн Карлович, – покаялся Подъяпольский, – не сумели вовремя отобрать у большевиков этот корабль и ошиблись в его командире…
На Подъяиольского произвело большое впечатление великолепие консульства. Сияющий паркет зала и коридоров, лакированные панели стен, мягкие ковровые дорожки, тяжелая дубовая мебель, вылощенные служащие, выдрессированная прислуга, крахмальные скатерти и столовое серебро. Ночевал он в комнате приезжающих высокого ранга, на огромной кровати с балдахином накомарника и телефоном у изголовья.
«Жаль, что всё это поблекнет и придет в запустение, как только попадет в руки товарища советского консула», – подумал он засыпая.
120
В холодное декабрьское утро баронесса Таубе взошла на палубу блиставшего чистотой служебного катера, предоставленного ей капитаном порта. Над мутными просторами Вузунгского рейда возвышалась серая громада готового отплыть в Иокогаму трехтрубного лайнера, ближе к берегу вытянулись в две цепочки корабли белой флотилии. Они-то и были её целью.
Таубе-Волконская трезво оценила создавшееся положение и стала искать новые формы борьбы с большевиками и новых хозяев. Прежде всего она должна была выяснить, что собой представляют прибывшие моряки и можно ли их как-нибудь использовать.
Побывав на «Патрокле» и на «Магните», она явилась на «Батарею». Здесь чувствовался относительный порядок. Вахтенный начальник задержал её у трапа и послал к командиру угрюмого матроса с её визитной карточкой. Через пять минут её повели к нему. Бездельничавшие на палубе оборванцы-матросы бросали на проходившую даму неприязненные взгляды.
Чухнин принял её за представительницу американского Красного Креста и, путая английские слова, заявил, что готов к услугам миссис Моррисон. Заспанный вид сына известного черноморского адмирала не понравился баронессе. Не ответив на его английское заикание и грациозным жестом заставив командира посторониться, она по-хозяйски удобно уселась на диван.
– Всё спите, командир? Смотрите не проспите ваших матросиков.
Чухнин на миг растерялся: перед ним сидела со вкусом одетая, ещё не старая женщина. На лице насмешливая и, пожалуй, жестокая улыбка.
– Я не понимаю, кто вы, сударыня? Русская или американка? И потом что это за тон?
– Тон русской американки, капитан второго ранга. Везет мне на этот чин! Я к вам приехала поговорить о ваших делах, а вы мне даже не предложили сесть, даже не представились! – Она засмеялась.
– Скажите всё-таки, кто вы?
– Извольте. Была раньше Таубе. Слыхали о такой?
– Так это вы тогда с Хрептовичем на «Патрокле» ушли от большевиков в Нагасаки?
– Именно я. А сейчас поговорим о делах. Вы собираетесь захватить здешний большевистский стационер. Каким это образом? Нам с вами полезно обменяться мнениями. Ведь я уже больше года занимаюсь этим же вопросом.
«Так вот зачем она приехала», – подумал Чухнин. Решив, что баронесса может быть полезна в затеянной им авантюре, заговорил начистоту:
– Сначала, сударыня, я намеревался выйти в порт и схватиться с ним на абордаж. Тогда бы мы его взяли.
– Или они бы взяли вас. Последнее вероятнее: у победителей боевой дух сильнее.
– Это ещё вопрос, сударыня.
– Что же вам помешало? Местные власти не пускают в порт?
Чухнин молчал.
– Совсем недавно они собирались интернировать «Адмирала Завойко» за чрезмерную активность Клюсса. Но побоялись той самой армии, которая вас разгрохала. С вами, уж поверьте, церемониться не будут. Да и Клюсс настроен наступательно. Так что, я думаю, вам лучше с ним не связываться.
– Сейчас у нас другой план, сударыня. Уже двое моих офицеров побывали в гостях на «Адмирале Завойко»… В порядке разведки…
– Знаю. Наелись там пельменей и набрались большевизма от своих однокашников. Они скоро удерут от вас, командир, так я думаю о вашей «разведке». А устроить банкет на большевистском корабле и повторить историю с «Патроклом» – ерунда. Клюсс не командир «Патрокла» Кравков. Да и необходимый для нас человек сидит на «Адмирале Завойко» под замком и ждет трибунала. Так что оставьте ваш план и не компрометируйте и без того скомпрометированную флотилию… Газеты читаете?