Верность
Шрифт:
«Как левретку возят, – подумал Павловский, глядя вслед, – вот она, рекламная благотворительность, о которой постоянно твердит мисс Мод. Удел скучающих жен преуспевающих бизнесменов».
Ему стало противно и обидно за своих соотечественников, пусть политических врагов, но всё же своих, русских. Поймав себя на этой мысли, он вдруг осознал смысл подписанной Калининым амнистии. Ведь не все в этой толпе беглецов заслуживают непримиримого отношения. Например, этот двенадцатилетний мальчик в нелепой военной форме.
Он вспомнил, как мисс Мод удивилась, когда услышала от него, что неработающие не должны пользоваться всеми благами цивилизации.
– Но это хорошо только для среднего класса, – воскликнула она, – а богатые? Разве они, добившись богатств, не имеют права им наслаждаться? Ведь тогда никто не захочет быть богатым и все перестанут прилежно трудиться!
Вспомнил и впервые прочувствовал отвратительное лицемерие, которым приправлена грабительская колониальная политика «старой Англии». Решив больше не встречаться с добродетельной мисс Мод, он повернул обратно к Бэнду.
122
В кают-компании «Адмирала Завойко» было шумно и весело, когда неожиданно открылась дверь и вошел гость.
– Могу я видеть Николая Петровича Нифонтова?
Старший офицер вскочил и широко открыл глаза:
– Петр Петрович! Какими судьбами? Оказывается, и вы на этих «летучих голландцах»? По-прежнему на «Магните»? Раздевайтесь, садитесь к столу, здесь все свои. Вестовые! Прибор и чаю!
Штурман Волчанецкий несмело снял непромокаемое пальто. На нем довольно поношенный штатский костюм в полоску. На лице стыдливая улыбка.
– Видите ли, господа, я попал в Шанхай совершенно случайно. Во Владивосток мы не заходили и по сигналу адмирала пошли сразу в Гензен.
– Опоздали, значит, немного с Камчатки? – мрачно спросил комиссар.
– Да, шли из Петропавловска во Владивосток. Обычный рейс.
– Но случилось непредвиденное, – с усмешкой заметил Павловский.
– Вот именно, – охотно согласился гость.
Вмешался Нифонтов:
– Петр Петрович, вот пирог, вот бутерброды. Не стесняйтесь, сахар кладите. Так куда вы сейчас направляетесь?
– Видите ли, адмирал намерен идти дальше на юг, но очень опасается, что китайцы нас здесь задержат. А я лично…
– Удивительно, как до сих пор не задержали и не разоружили, – с мрачной улыбкой вставил Беловеский.
– Не перебивайте гостя, Михаил Иванович. Так вы, Петр Петрович, не хотите идти дальше на юг? Решили остаться в Шанхае?
– Я, Николай Петрович, с большим удовольствием вернулся бы во Владивосток. Снова преподавал бы, а летом плавал. Училище дальнего плавания там, наверное, сохранится?
– Так чего же проще? – улыбнулся комиссар. – Время ещё есть. Поворачивайте ваш «Магнит» во Владивосток, и всё. Об амнистии знаете?
– Читал, читал, как же. Не знаю вашего…
– Бронислав Казимирович, – подсказал Нифонтов.
– Читал, Бронислав Казимирович. Но ведь я сейчас на «Байкале» флагманским штурманом…
– Что ж, это ещё лучше: ведите во Владивосток всю флотилию.
– Так ведь я не адмирал, Бронислав Казимирович. Я только штурман.
– Тогда решайте хоть свою судьбу. Вы амнистию ведь до конца читали? С первого января вас объявят вне закона и во Владивосток вам будет закрыта дорога, – напомнил Беловеский.
– А скажите, гражданин Волчанецкий…
– Петр Петрович, – подсказал Нифонтов, но Глинков оставил без внимания эту подсказку.
– Там у вас на флотилии все знают об амнистии? Как к ней относятся матросы и офицеры?
– Знают теперь все, но большинство ей не верят. Считают, что это обещание дано, чтобы вернуть корабли. А потом Чека всех понемногу выловит. Не сразу, конечно… Но я верю. Ведь сам Калинин подписал.
– И хорошо делаете, что верите, Петр Петрович, – подбодрил гостя Нифонтов, – это уже полдела. Да и в чем вы виноваты? Штурманская служба почти невоенная деятельность. Ведь коммерческие моряки тоже возили каппелевцев на Камчатку.
Беловеский покраснел и не мог сдержаться:
– Наш командир тоже был раньше штурманом. И Анну с мечами за это получил. За невоенные заслуги её не давали.
Комиссар неодобрительно на него взглянул и продолжал разговор в примирительном тоне:
– Амнистия дает возможность каждому теперь же вернуться на Родину, Петр Петрович. Но меня интересует ещё и другое: все ли одинаково к ней относятся? Ведь идти дальше некуда и не на что, а главное, русский человек на чужбине жить не сможет. Тоска заест. А здесь на торговых флотах безработица. В городе на заводах и фабриках массовые стачки. Например, сейчас бастуют около ста тысяч человек.
– Эх, Бронислав Казимирович, на Родину многие стремятся. Но куда же без своего судна? Поэтому большинство намерено держаться за свои корабли. Имеет значение и то, что это не боевые суда, на них и под коммерческим флагом можно работать.
– Под каким флагом?
– Да адмирал стремится к французам, в Сайгон.
– А личный состав пойдет с ним?
– По-моему, большинство пойдет. В него верят. И ядро команд везде подобрано из «месопотамцев». А это, знаете, люди с прошлым.
– А вам там не место, Петр Петрович… – снова начал Нифонтов, но его перебил Беловеский:
– С самого начала вам там было не место. Ведь вы прапорщик по морской части, черная кость. Ну при Колчаке служили это туда-сюда. Но при Меркулове Тачибанском… Мы все от вас этого не ожидали.