Верность
Шрифт:
– Вот в чем дело, сержант. На стоящей в порту русской яхте «Адмирал Завойко» взбунтовалась команда. Арестовала и заперла в каютах офицеров. На яхте много золота и драгоценных камней. Капитан яхты на берегу, и мы его не можем найти. Необходимо немедленное вмешательство полиции.
– От кого я получил это сообщение, сэр?
– Я ревизор русской яхты Григорьев.
– Было б очень хорошо, сэр, если бы вы сами сейчас явились в управление и сделали бы ваше сообщение письменно.
– У меня нет такой возможности, сержант. Мне необходимо немедленно вернуться на яхту, так как я отвечаю за ценности, которые могут расхитить. Приезжайте и вы туда поскорее.
Говоривший поспешно повесил трубку.
Мак-Дональд был хорошо обученным и опытным полицейским. Он знал, что всякое телефонное сообщение нужно немедленно проверить. Прежде всего он позвонил на станцию и справился у дежурной телефонистки, откуда только что говорили с речной полицией. Получив номер, он по полицейской телефонной книге определил, что говорили из холла «Палас-отеля». Позвонил туда и, прервав чей-то разговор магическим словом «полиция», вызвал дежурного администратора. Но от него ему ничего не удалось узнать: по телефону в холле говорят в эти часы почти непрерывно…
Ничего не выяснив, Мак-Дональд решил ничего не предпринимать до подтверждения странного, похожего на провокацию сообщения.
Около полуночи в управление вернулся начальник, капитан Меллаус, сухощавый высокий офицер лет пятидесяти. Безукоризненная выправка человека, прослужившего двадцать лет в королевской морской пехоте, подстриженные седые усы, красное, обветренное лицо, начальнический взор ясных голубых глаз. Он был в тропическом военном шлеме, ослепительно белом кителе и таких же брюках. Этот типичный английский офицер делил белых на англичан и иностранцев, которых откровенно презирал. Китайцев считал людьми неполноценными, их трудолюбие и покорность – совершенно обязательными качествами, задачей полиции – держать их в повиновении.
Спокойно выслушав рапорт Мак-Дональда в не высказав никаких признаков удивления, начальник коротко приказал:
– Паровой катер! Вызовите этого русского волонтера Хрептовича!
После того как мотоцикл умчался за Хрептовичем, Меллаус прибавил:
– Вы тоже поедете, Мак-Дональд, и ещё один полисмен. Кто сегодня на реке в наряде? Донканен? Очень хорошо.
Через пятнадцать минут в управление вошел Хрептович. В руках у него была десятизарядная винтовка, на груди аккуратные карманчики кожаного патронташа, на широком поясе штык в ножнах и фляга. Ему очень шла форма английского tommy,[47] только возраст и округлое брюшко несколько портили впечатление.
– Хелло! Ну как ваши дела? Так поедем усмирять ваших соотечественников? Посмотрим, что это за бунт.
– Надо торопиться, сэр, – отвечал Хрептович, пожимая протянутую руку. – Там готовится самосуд над судовым врачом. Его заперли в каюте. Матросы вооружены, среди них есть опасные большевики. Вы бы взяли револьвер, сэр.
– Слишком много честя для ваших матросов. Перед начальником полиции никто не посмеет пикнуть. В Шанхае закон обязателен и для большевиков. Едем! Посмотрим, что там такое.
Сверкая огнями, полицейский катер шел вверх по реке. Под форштевнем катера ровно шипел бурун, в его чреве глухо стучала машина. В рубке китаец рулевой молча и сосредоточенно вертел штурвал. На палубе, впереди рубки, на тиковом диване сидели рядом Меллаус и Хрептович. Держа винтовку между колен, волонтер готовил начальника полиции к решительным действиям в затеянной им авантюре.
– Там у них давно заключен в каюте судовой врач, очень порядочный человек и способный медик. Боюсь, что большевики с ним расправятся. Его обязательно нужно освободить и увезти.
– Так это военный корабль или нет?
– Военный, сэр, но большевистский.
– Как же его пустили в Шанхай? Тут что-то не так. И при чем здесь врач? В чем его обвиняют?
– Так ведь там бунт. Нужно вмешательство полиции, сэр.
– Раз бунт, тогда другое дело, – ответил Меллаус и задумался.
Оба полисмена стояли у входа в рубку. Они переглянулись, Мак-Дональд пожал плечами. Откуда у этого волонтера такая информация? Уж не дурачит ли он полицию?
Катер дошел до границы вод Международного сеттльмента. Навстречу плыли по течению баржи, доверху нагруженные деревенскими продуктами. Дальше река круто поворачивала вправо.
– Так где же ваша русская яхта? Ах, у Кианг-Нанского арсенала? Так это в китайских водах!
Первой мыслью Меллауса было приказать повернуть обратно. Дальше вверх по реке действует китайская полиция. Но он колебался: поворот – удар по его авторитету. Приказав вернуться, он признает свое бессилие. А с китайскими властями он считаться не привык… Нет, надо побывать на этой странной яхте, где много золота и драгоценных камней.
90
Напечатанная в «Шанхайском новом времени» заметка о захвате японцами Командорских островов на «Адмирале Завойко» заинтересовала всех. День догорал. Команда уже поужинала, свободные от службы собрались на баке. В этом шумном клубе курящих и некурящих испокон веков было принято обсуждать все новости. Говорили о Командорах. Если японцы заняли острова, как же алеуты? Стреляли? Никто ничего толком не знал.
Ходулин вообще сомневался:
– Этого не может быть! Мало ли что пишут в эмигрантских газетах. Командоры открыты русскими мореплавателями, и японцам там делать нечего.
Однако такая аргументация мало кого убедила, и спор продолжался. Матросы-алеуты были в центре внимания.
– Ну как же ты теперь, Паньков? Что будешь делать? – с добродушной усмешкой на рябом лице спросил боцман.
Паньков лихо заломил фуражку:
– А мне што? Был бы шпирт да шало, а оштрова отобьем!
Взрыв веселого хохота был ему ответом. Иначе реагировал усатый гигант Попов. В его глазах блестели слезы:
– Штрельба будет, а дошку жалко. Кто его жнает, как она там?