Верность
Шрифт:
Дело-то в том, что если защитники не ошибаются и оборона очень надежна, вратарь принимает небольшое участие в игре и, как следствие, мастерство его не растет. Убежден, долю оборонительной работы страж ворот должен принять на свои плечи – тогда с форвардов и защитников можно снять часть их оборонительных функций, тогда можно воплощать в жизнь истинный атакующий стиль. Именно это и помогал мне делать Владислав, Впрочем, Третьяк был опорой тренеров во всем. В сознательной дисциплине, в постоянном совершенствовании знаний, в умении настроить ребят на каждый матч. Да что говорить, без таких выдающихся, честолюбивых, преданных хоккею, знающих цену коллективному труду спортсменов ни одному тренеру не под силу создать действительно классную команду! Владислав
Не случайно и сейчас, когда Третьяк уже не выступает, по нему все равно сверяют мастерство и игроки, и тренеры. Пока эта сверка не слишком радует. К сожалению, ни один наш вратарь не начал осваивать интуитивный маневр. Я уже говорил, что Третьяк в единоборстве с любым противником владел инициативой. Было у него и множество других приемов, которым обязаны учиться паши вратари. Ну, например, такой. В ситуации, когда противник владел шайбой за воротами, Владислав следил за ним лишь боковым зрением, главное его внимание было сосредоточено на тех, кто мог забросить шайбу. При этом он подсказывал партнерам кого, а то и как опекать. Маневр Третьяка в воротах был настолько отработан, что, по-моему, никто за всю жизнь не забросил Владиславу шайбу из-за ворот. Хотя я вспоминаю, что па тренировках Валерий Харламов, Анатолий Фирсов и многие другие выдающиеся форварды-армейцы пытались по многу раз добиться этого. Но не могли. К сожалению, Мышкину (о других я и не говорю) даже не столь выдающиеся форварды не раз забивали шайбу из-за ворот.
Вывод, по-моему, очевиден: тренеры, если у них есть творческое начало, обязаны использовать и развивать наследие Третьяка. Именно так выдающийся игрок, хотя он и закончил выступать, еще долго может служить нашему хоккею, приносить пользу молодым.
В 1984 году Владислав объявил о своем уходе из хоккея. Для многих это. его решение было неожиданным – так свыклись мы с тем, что ворота ЦСКА и сборной всегда защищает только этот человек – всегда только он. Даже специалисты побаивались: сможем ли без Третьяка продолжать победную поступь? Просили Владислава остаться еще на год-два. Но он был непреклонен. Может быть, потому, что хотел уйти непобежденным? Остаться в памяти болельщиков сильным, красивым, самым лучшим? Мне кажется, что и в этом Третьяк был верен себе, он и здесь выглядит личностью гордой, неординарной, возвышенной.
Прекрасно и то, что, покинув лед, он ни дня не позволил себе отдыхать, как говорят – почивать на лаврах. Подполковник, замполит отдела спортивных игр ЦСКА, он много сил отдает воспитанию молодых спортсменов. Не забывает Владислав и своих вратарских привязанностей – ведет в армейском клубе тренировки со странами ворот различных возрастов.
Лет двадцать назад нам на Западе говорили: «Нет у вас в хоккее ярких личностей, выдающихся игроков, звезд». Это, дескать, результат коллективного воспитания. Людей, мол, у нас штампуют, они становятся безликими. Конечно, глупость! Обидно было слышать такую чушь. Так мог говорить только тот, кто не утруждал себя сколько-нибудь внимательным изучением нашего хоккея. Шли годы. И даже самые заклятые недруги вынуждены были признать: советский хоккей, коллективный по своей сути, состоит из ярких индивидуальностей. Получили мировую известность Владислав Третьяк, Валерий Харламов, Анатолий Фирсов, Александр Рагулин, Валерий Васильев, Владимир Крутов, Сергей Макаров, Вячеслав Фетисов. О многих из них складываются легенды.
С удовольствием рекомендую читателям эту увлекательную, честную книгу, которая очень нужна всем любителям спорта, в особенности юным. Они при желании смогут извлечь из записок Третьяка множество полезных уроков.
Глава 1. Падая и вставая
Мама и хоккей
«Падая и вставая, ты растешь», – написал в своей книге знаменитый голландский конькобежец Кейс Феркерк. Мысль верная. Падая и вставая… Увы, как часто приходится видеть не в меру заботливых мам и бабушек, которые любовно сдувают пылинки с детей и внуков, ни на шаг не отпуская их от своих юбок! Где уж там падать и вставать… Просто споткнуться и то не дадут, сразу раскудахчутся: «Ах, беда, ах, мой бедный ребенок…» И растет дитя, не ведая о том, что в жизни – настоящей взрослой жизни – не бывает дорог без колдобин.
Я – за ободранные на футбольных площадках коленки, за синяки и шишки, заработанные на самодельном лыжном трамплине, за то, чтобы дети взрослели, падая и вставая.
Мы с братом были избавлены от мелочной опеки (а как сильно она омрачала жизнь многим нашим сверстникам!). Над нами никто никогда не охал и не ахал, а если нас наказывали, то справедливо, хотя, возможно, подчас излишне сурово. Родители требовали, чтобы мы не просто выполняли их поручения, а все делали на совесть. Особенно суров был отец. Случалось, я обижался на него. Но потом, став взрослее, понял, что эта отцовская строгость в итоге обернулась для меня большой пользой. Сам того не подозревая, отец подготовил меня к будущей работе с Анатолием Владимировичем Тарасовым, чья требовательность, как известно, вообще не знала границ. Именно благодаря отцу я сразу нашел с Тарасовым общий язык.
Мое раннее детство прошло в подмосковном городе Дмитрове. Однажды, когда мне было 5 лет, я нашел в доме старую деревянную палку с загнутым крюком. Подошел к маме: что это? Она бережно взяла ее из моих рук, погладила.
– Это, сынок, моя клюшка для игры в русский хоккей.
В тот день я узнал много интересного из биографии мамы. Оказывается, в юные годы она играла на первенство Москвы за команду «Металлург». Да, в 30-е годы в хоккей с мячом у нас играли и женские команды. Клюшку свою она бережно хранила, как хранила в памяти и воспоминания о своем спортивном прошлом. Когда эта клюшка попалась мне на глаза, сразу были забыты все остальные игрушки. Я долго стучал клюшкой по полу, гонял ею камни во дворе и в конце концов сломал. Я испугался маминого гнева, но, к моему удивлению, она не стала сердиться, только сказала, вздохнув: «Ну что ж, если ты выберешь хоккей, я возражать не стану».
Пять лет подряд во время школьных каникул я, как и большинство моих сверстников, ездил в загородный пионерский лагерь. Спорт там занимал половину, если не больше, времени. Я бегал кроссы, часами играл в пинг-понг и волейбол. Все виды спорта мне нравились, я охотно выступал в школьных соревнованиях по легкой атлетике, баскетболу, футболу, лыжам. И везде хотелось стать чемпионом. Однажды я так и заявил маме: «Обязательно буду чемпионом». «Спортсменом», – поправила она. «Нет, только чемпионом!» Теперь мы вспоминаем об этом с улыбкой.
В бассейне «Динамо» я по примеру своего старшего брата пробовал заниматься плаванием, но почему-то все время мерз и из-за этого большую часть времени проводил не в воде, а стоя под горячим душем. Потом увлекся прыжками в воду. С полутораметрового трамплина прыгал запросто, а однажды забрался на пятиметровую вышку. Снизу она казалась не слишком высокой, но, когда я подошел к краю и посмотрел в воду, голова у меня закружилась и колени затряслись.
– Владик, смелей! – подбадривал тренер. – Ну, что же ты? Будь мужчиной.
– Вода мягкая, – кричали снизу ребята. – Не бойся, не ушибешься! Давай «солдатиком»!
А я просто оцепенел от страха. Ноги стали ватными, сердце стучало часто-часто.
– Владик, на тебя девочки смотрят. Неужели ты не прыгнешь? Моя неуверенность с каждой секундой становилась все сильнее.
Высота казалась огромной, а вода – твердой, как асфальт. Наверное, это чувство знакомо каждому – трудно преодолеть страх. Эту науку я постигал впоследствии много лет, но начинать пришлось на той пятиметровой вышке…