Вернуть Боярство 9
Шрифт:
— За нашего почетного гостя, за Аристарха Николаева-Шуйского! — поднялся главный Старейшина Ясаковых, вскидывая немалый кубок. — Аристарх Николаевич, окажите честь, примите скромный дар о Рода Ясаковых!
Две молодые девушки в традиционных одеждах поднесли мне длинный, запечатанный витой рог. Обе девушки были Учениками, и даже при этом я видел невооруженным взглядом, что нести рог им весьма нелегко — а ведь маги куда сильнее людей даже физически… К тому же от разлитого там напитка так очевидно разило магией, что даже я понимал — там что-то дорогое. Впрочем, разве иначе стали бы его нести мне лично дворянские дочери?
Приняв
— Это быртаахар, — пояснил в ответ на мой удивленный взгляд пожилой чародей. — Самый древний из тех, что есть в запасах моего Рода — трехсотлетней выдержки. Ещё год-два и он превратится в страшнейший яд… Но сейчас это воистину чудодейственный эликсир. Это зелье укрепляет магический дар и здоровье того, кто принял его, помогает залечить застарелые травмы и увеличивает жизненную силу! Его принимают лишь Наследники и Главы нашего Рода и те из Старейшин, чей талант позволяет надеяться на взятие седьмого ранга! Помимо нас этот напиток пьют лишь Романовы, которым мы раз в десять лет отправляем в качестве дани пятнадцатилитровый бочонок!
Это был весьма ценный дар. Настолько, что я даже задался вопросом — а в честь чего такая неслыханная щедрость? Рог, что протянули мне, был объемом литра два с половиной, а весом — так и вовсе под килограмм шестнадцать. Много, очень много! Покосившись на сидящую рядом Ярославу Шуйскую и Петра Смолова, я с благодарностью кивнул Старейшине и тот продолжил:
— За Николаева-Шуйского!
Третья девица поднесла кубок c напитком, и я выпил со всеми. Лица некоторых бояр и дворян из Великих Родов яснее любых слов говорили мне о том, что все происходящее им было поперек горла, особенно эта чехарда с благодарственными дарами, которые тащили лишь сидящему во главе нашего стола отцу Сергию Белозерскому, сиречь моему дяде… А вот их, таких красивых, подобным вниманием не баловали. Но надо признать — за главным столом их представители сидели, причем не по одному человеку от Рода. Собственно, главный стол представлял из себя то ещё зрелище — конструкция тянулась почти на сотню метров!
— И всё же зря ты, княжич, так открыто показал зубы на суде, — вздохнула сидящая рядом Ярослава. — Ну кто так, при всем честном народе, ставит вышестоящих в неловкое положение? Припомнят ведь, как пить дать припомнят!
— А ты бы сама стала ухищряться на моем месте? — поднял я бровь, вгрызаясь в ножку какой-то неведомой мне, но весьма вкусной твари, при жизни явно дотягивавшей ранга до третьего, а то и четвертого. — Коль они решили устроить мне не только публичную порку, но ещё и чуть ли не в положение раба поставить, то пусть не жалуются, что я с ними вежлив не был. Дешево отделались! Падаль эдакая, условия они мне диктовать засобирались…
Говорил я не слишком уж тихо и даже не пытаясь, как многие из переговаривающихся между собой аристократов
Прежде, чем ответь, Ярослава лёгким, непринужденным усилием создала вокруг меня и Петра купол, защищавший от любопытных ушей. Незримый и почти неощутимый — и обладавший ещё одним важным «не». А именно — мощью и статичностью, которая внушала уважение даже мне. Да уж, умеет моя синеглазая родственница в магию, ничего не попишешь…
— Я, скажу честно, княжич, умом отродясь не блистала, — продолжила прервавшуюся всего на миг беседу женщина. — Хитрые планы и коварные замыслы, интриги и грызня за власть, положение и статус — это меня всегда тяготило… Выдали б замуж да и дело с концом, как частенько поступают с боярскими дочерями — да вон, уродилась пусть не шибко умной, зато сильной, вот и оставили… Хотя даже Старейшиной сделали со скрипом… В общем, не обо мне речь, да. Так вот, княжич — я кое-что на свете пожила и повидала, а потому знаю, как относятся к таким, как ты.
— Каким таким? — прищурился я, игнорируя насмешливый взгляд Смолова.
— Выскочкам, — припечатала она. — Не серчай, но в глазах прочих ты — выскочка. Из тех, кто умудряется из ничего построить Великий Род в течение одного поколения, вынуждая толстозадых Глав первой Тридцатки Родов Империи подвинуть гузно за большим столом сильных мира сего. У этого процесса есть свои правила, есть свои нюансы, и главный из них — обычно подобное занимает десятилетия… Однако ты за три года из презираемого всеми мальчишки, которого от верных твоему отцу людей огораживал Леонид да его московская свора подпевал вроде этой уродливой карги Ани, вырос в Старшего Магистра, у которого на службе свой Архимаг, пять-семь Младших Магистров и ученик, что будучи младше двадцати стал чародеем шестого ранга! Ты растешь, как этот… Как его, трава такая полевая…
— Райграс полевой, — помог ей тонко улыбающийся Петр. — Этой травой вскармливают скот на полях. Обыкновенная полевая трава, короче говоря… Вы на что-то конкретное намекаете подобными сравнениями, госпожа Ярослава?
— Ни на что я не намекаю, — сурово глянула на него чародейка. — Помолчал бы уж, умник! Вроде не один десяток лет разменял, жизнью побит, аки старый волкодав — а сам своему господину подобных вещей не объяснил! А туда же — сидит, умничает!
— Госпожа Ярослава, вы просто плохо знаете Аристарха Николаевича, — заплясали в глазах мага смешинки.
— А ты, смотрю, за год как облупленного его изучил?!
— О, вы даже не представляете, насколько тесны и глубоки наши с ним связи, — многозначительно ухмыльнулся мой верный вассал.
Глядя, как на миг изумленно и слегка подозрительно вытянулось лицо моей родственницы, мы, не удержавшись, захохотали. Ну правда — откуда ей бы знать, что он имеет в виду тот ритуал, что провел над ним слуга Тёмной Богини?
— Он имеет ввиду, что обстоятельства, сделавшие его моим верным вассалом, слегка… своеобразны, скажем так, — поспешил я успокоить свою родственницу. — Мне пришлось одолеть его в бою для этого… И сделал я это не без помощи некоторых хитростей и толики удачи.