Вернуть изобилие
Шрифт:
— Вам приходится тратить изрядное количество времени, чтобы их отыскивать, — заметила Табита.
Брат Феликс поднял свои замечательные брови:
— О, мы знаем, где они все находятся. Мы всегда знали, где они. Каждую минуту. Нет, вы меня не поняли, — сказал он, наклоняясь, чтобы взять копченую устрицу. — Это не уборка. Здесь все — не уборка. Как видите. — Он улыбнулся и обвел взглядом собрание. — На самом деле это что-то вроде игры, — признался Брат Феликс. — Ставки против оставшихся кораблей, у которых есть какое-то подобие привода, — астрономические! — Он
Небрежным жестом он указал на сто триллионов километров изолированного пространства: девять миров, сорок пять спутников, триста семьдесят один разработанный астероид, несколько сотен разных установок, включая трубы, платформы, колеса, зиккураты и обиталища-ошибки, различные обломки, автономные лаборатории, ангары и полужилые места обитания. Он знал их все, каждый из них в отдельности. И благословлял их.
Брат Феликс сунул устрицу в свой румяный рот:
— Даже у этих ребят на Титане нет оборудования, — продолжал он. — Вот почему они вкладывали все, что можно, чтобы найти какого-нибудь фраска. Вообще-то, это было дело безнадежное. Но ты, Табита… — он нагнулся и жестом доброго дядюшки положил руку на ее запястье. — Ты была настоящим противником.
По дорожке, рука об руку, к ним приближались две одинаковые статные молодые женщины. На них были белые тоги, широкие кожаные пояса с кармашками и венки из виноградных листьев. Брат Феликс окликнул их:
— Сестра Вероника! Сестра Марджори! Присоединяйтесь к нам.
— Приветствуем тебя, Брат Феликс, — сказала одна из женщин музыкальным голосом, пока они шли по дорожке.
— Это и есть твои новые протеже? — спросила вторая.
Они улыбнулись милостивой улыбкой Уборщиков, предназначенной для всех и каждого, и, после того, как всех представили Другу, сели, скрестив ноги и мягко паря рядом с Братом Феликсом, почти касаясь земли.
— Так, значит, это вы фактически выгнали последнего фраска, — сказала Сестра Марджори, угощаясь лососиной с серебряной тарелки.
— Я как раз рассказывал нашим новым друзьям о нашей маленькой игре, — сказал Брат Феликс, становясь еще более веселым, если такое вообще было возможно. Он положил руки в кольцах себе на колени и откинулся назад в воздухе.
Сестра Вероника отсалютовала Табите жестом вежливого восхищения: — «Элис Лиддел» была грозным соперником, — сказала она.
— Ну, вот, что я вам говорил, — заметил Брат Феликс. Все еще откинувшись назад, он расстегнул спорран и вынул плату: — Вот она, — сказал он, приподняв ее за кончик. — Элис собственной персоной, цела и невредима.
— О, дай мне посмотреть, пожалуйста, — попросила Сестра Марджори.
— Отдай ее мне, — понизив голос, сказала Табита, приподнимаясь и протягивая руку через скатерть. Туда она дотянулась, но поняла, что дальше дотянуться не сможет.
— Теперь она тебе бесполезна, моя дорогая, — заметил Брат Феликс и передал плату Сестре Марджори. — Когда тебя переведут выше, ты будешь слишком занята, чтобы летать на космических кораблях!
— Это правда, Табита, — сказала
— Ты станешь такой же, как мы! — улыбнулась Сестра Марджори.
— Тогда уж я лучше стала бы перком, — зло ответила Табита.
Трое Уборщиков решили, что это великолепная шутка. Они от всего сердца рассмеялись.
— А как в нее играют? — спросил Кстаска. — В вашу игру?
— Ну, — ответила Сестра Вероника, — в общем, это даже и не игра.
— Развлечение. Забава, — добавила Сестра Марджори.
— Мы заключаем пари, — сказал Брат Феликс, словно признаваться в этом было чем-то из ряда вон выходящим.
— Один из нас заключает пари против другого на то, что тот предоставит чему-то идти своим чередом, что бы это ни было, — сообщила Сестра Вероника.
— Чтобы посмотреть, кто первым не выдержит, — сказала Сестра Марджори, — и вмешается.
Сестры посмотрели на Брата Феликса.
Вид у Брата Феликса был смущенный, казалось, он забавляется сам собой.
— Я проиграл, — признал он.
Сестры мило рассмеялись.
— У них все шло очень хорошо, — сказал им Брат Феликс, защищаясь. Он перечислял их заслуги по пальцам. — Через столько лет старая Королева Фрасков выходит из небытия.
— Никто не знал, что она там, — заметила Сестра Вероника.
— А в следующую минуту вот она, на адаптированном «Кобольде» Сансау, — с пафосом продолжал Брат Феликс.
— …С Херувимом на борту! — заключила Сестра Марджори, восхищаясь неистощимой изобретательностью вселенной.
Уборщики вежливо посмотрели на Кстаску, словно поздравляя его с замечательной ловкостью и находчивостью.
— Совершенно невероятное совпадение, — провозгласил Брат Феликс, и за белой скатертью закивали огромные белые головы. — Что мы можем сказать? Только пожалеть об оборудовании!
И снова все Уборщики весело засмеялись.
По-прежнему сидя, Брат Феликс обернулся и поднял свое широкое бледное лицо к непостижимому солнцу, оглядывая сады, детей, беседовавших философов, музыкантов, рыболовов и тех, кто запускал змеев. День был вечно теплым, не было ни малейшего намека на холодок, который мог бы напомнить, что они обитали в пузыре благожелательной невероятности, балансировали на вершине замерзшей атмосферы спутника Плутона. Только за пределами микроклимата, на краю зелени, можно было краешком глаза увидеть черное царство вечного адского холода.
Сестра Вероника наклонилась к Табите, кольца на ее белых руках блеснули в солнечном свете:
— НЕКОТОРЫЕ были убеждены, что ты знаешь что-то такое, чего мы не знаем, — доверительно намекнула она.
Прежде, чем Табита успела ответить, Сестра Марджори протянула руку и успокаивающе похлопала ее по плечу. То, как они здесь ее все время лапали, просто бесило Табиту.
— О, не волнуйся, — сказала Сестра Марджори, — мы знали, что ты не знала НИЧЕГО.
— Ты ведь сначала вообще не понимала, что происходит, правда? — сказал Брат Феликс. — Ты просто выполняла свою работу.