Вернуться в осень
Шрифт:
– А-а-а-а-а-а. – Разум перестал трезво осмысливать происходящее – не чувствуя под собой ног, он не вбежал, а влетел в темный провал входа, меч оказался в руке совершенно самостоятельно, и сразу ставшая липкой рукоятка только чудом оказалась не раздавленной в труху...
Перед глазами мелькнули сбитые ступеньки лестницы наверх, дверь на втором этаже вылетела пулей – одна створка жалобно повисла на вывороченной коробке. Длинный темный коридор с пустыми комнатами по бокам, многие двери распахнуты или прикрыты – в самом конце мелькнула
Не помня себя, он влетел в последнюю комнату, напоровшись и сдвинув с разбегу громоздкий стол-бюро, – в окне мелькнул кончик огромного хвоста. Ни на секунду не задерживаясь и не задумываясь, он тут же сиганул следом...
Внизу оказалась деревянная пристройка – Сергей пробил трухлявую крышу и ряд пыльных стеллажей с ящиками, глиняными банками и кувшинами – осколки и черепки застучали по цементному полу. Во все стороны прыснули противные здоровенные пауки, младшие собратья рохерских тварей, с кота величиной...
На улице остановился и слегка перевел дух – огромный удав заметил преследование и ждал неподалеку, бросив на жесткую траву бесчувственную девушку. Толстое тело медленно ползло само в себе, собираясь в большие кольца, – в широкой пасти мелко трепетал раздвоенный язык. Принцесса лежала рядом, широко раскинув безжизненные руки и не шевелясь... Ах ты мерзость рохерская...
Сергей поудобнее перехватил в липких руках клинок и медленно двинулся вперед. Язык в пасти затрепетал еще быстрей, гигантская змея выгнулась и ниже пригнула голову... Голова. Главное – это голова. У Сергея не было такого опыта схватки со змеями, как с членистыми, но он помнил – главное, отделить голову. Давай, ты ведь тоже прыгаешь, так начнем...
Плоская голова метнулась к нему – он ждал этого и отскочил в сторону, приготовив меч, но зеленое тело резко выгнулось дугой и ушло в сторону. Он тут же сиганул к голове, не давая огромному удаву приготовиться для броска, но голова столь же резво подалась назад, сразу оказавшись в центре своих колец и в бросковой позе. Резвая... Как в кошки-мышки.
Сергей мельком скосил глаза – Эния не шевелилась. Он сжал зубы и опять двинулся вперед – у него не было времени ждать, ей срочно нужна помощь. Так, холера...
Второй бросок – он опять уклонился, но уже не прыгал к голове, а ринулся с мечом прямо к толстому телу. И тогда завязался бой...
Он бил, уворачивался, опять бил, отскакивал и кувыркался через кольца, и снова бил. Зеленые полосы мелькали перед глазами, в ушах от постоянного напряжения появился шум, болели сбитые локти и колени. Змея была ранена в нескольких местах, трава стала скользкой от неприятной зеленой слизи, но выносливости у нее было явно на порядок больше.
И когда он окончательно понял, что его рука опустится быстрее, чем ослабнет огромное гибкое тело, то отбросил в сторону меч и вытащил карабин...
Огромная голова замерла, уставившись неподвижными глазами в лицо человеку – в приоткрытой пасти опять завертелся
Сергей вздохнул и снова постарался поймать в прицел голову – два немигающих глаза так же неторопливо уплыли в сторону. Это больше напоминало поединок, теперь уже психологический, если только можно предположить наличие психики у удава. Кто кого...
В этот момент он еще не знал, что, конечно, его, потому что вокруг ног незаметно собралась гибкая зеленая петля. И когда понял – было уже поздно, потому что тело неожиданно и туго сдавили мягкие кольца, и приподняли над землей, и из ослабевших пальцев выпал бесполезный теперь карабин...
Он сопротивлялся изо всех сил, отчаянно извиваясь, но кольца обвивали еще и еще, стягиваясь все туже и туже, не давая возможности не то что пошевелиться – просто вздохнуть...
Сергей поднял глаза к небу, на глазах выступили слезы: «Боже... Мне наплевать на себя – пусть случится то, что должно случиться. Пускай я погибну – сто, тысячу раз. Но не дай погибнуть ей...»
Гибкая змеиная шея мягко изогнулась подковой и к лицу приблизилась плоская голова – неподвижные глаза нашли глаза человека...
«Все было со мной, я делал множество в жизни глупостей. Но случилось то, за что не смогу простить себя никогда. Зачем я потащил ее с собой, зачем? В Рох, самое страшное на земле место. Самое опасное... Ее, принцессу, у которой вся жизнь была расписана наперед, прекрасную и беззащитную, доверившуюся ему – как доверяются тому, дороже которого нет никого на свете. И тому, который сгубил ее...
Прости меня. Боже. Прости меня, Эния... Это я убил тебя, собственной глупостью и беспечностью, самонадеянностью и тупостью...»
– А-ах! – Кто-то далеко вздохнул, где-то очень далеко.
Перед глазами мелькнула сверкнувшая дуга, и уже начинающим мутнеть разумом он неожиданно отметил, что перед лицом куда-то исчезли змеиные глаза. Опять что-то сверкнуло...
Пока он еще тупо осознавал, что хватка тугих колец почему-то разжимается, и потом – что летит на землю, и потом – что уже лежит на земле и над ним склоняется, и тревожно заглядывает в глаза, и ощупывает руки и ноги совершенно невредимая и такая беззащитная Эния.
Сергей приподнялся на руках и потряс все еще гудящей головой, осмысление происходящего возвращалось медленно. Потом с силой потер виски и оглянулся по сторонам, обводя мутным взором поле сражения.
Принцесса сидела на корточках рядом и бедственно цокала языком, осматривая его многочисленные синяки и ссадины, – ее правая рука еще сжимала меч. Недалеко валялась отрубленная плоская голова с глазами, затянутыми смертной пеленой, чуть дальше выгнуло кольца в предсмертной агонии гигантское зеленое тело.