Верный меч
Шрифт:
— Что это было? — спросил Эдо.
— Ничего важного, — теперь я мог зевать сколько угодно, сидя на своем табурете у огня.
— То есть, нас это не касается, ты имеешь в виду. — он смотрел прямо на меня, на лицо падала тень, но глаза глядели не дружелюбно.
— Что? — я коротко взглянул на него, озадаченный вопросом, но он больше ничего не сказал, с горечью поджав губы.
Уэйс встал и повернулся к нам, прерывая неловкое молчание.
— Мы собираемся размяться во дворе, — сказал он. — Не хочешь присоединиться к нам?
Я покачал головой.
— Позже. — руки и плечи болели с прошлой ночи, и я еще не настолько проснулся, чтобы быть полезным даже в бою на палках. — Попробую-ка я поспать еще немного.
Уэйс кивнул, поправил ножны и пошел к задней двери. Радульф, Филипп и Годфруа последовали за ним. Эдо поднялся последним, но остановился, будто собираясь что-то сказать мне, потом словно передумал и вышел вслед за ними.
Я сидел в одиночестве и пытался сообразить, чем мог обидеть Эдо, но разумного объяснения в голову не приходило. В конце концов, я сдался и действительно попробовал заснуть. Однако, было уже позднее утро, и с улицы неслись крики людей и животных. А с заднего двора слышались голоса моих парней, их смех, прерываемый стуком дубовых палок по липовым щитам.
Вскоре я вообще отказался от идеи поспать днем и, усевшись за стол в зале, занялся моим мечом. Его края снова притупились во время боя, а там, где мой клинок сталкивался с лезвием небритого убийцы, остались небольшие углубления. Я, как мог, пытался сгладить их точильным камнем, но он бил сильно, и сталь не выпрямлялась.
Не знаю, как долго я сидел там, правя клинок и рассматривая вмятины на железе, но со стороны лестницы раздался скрип; я оглянулся и увидел спускающегося Роберта.
— Милорд, — сказал я.
— Танкред, — ответил он. — Я ожидал увидеть тебя с твоими товарищами во дворе. Я слышал их из верхних комнат. — он посмотрел на меч в моих руках. — Отличное оружие.
Я положил клинок на стол рядом с точильным камнем.
— Его дал мне ваш отец, когда принял к себе на службу, — сказал я.
— Помню, в молодости у меня был подобный. А сейчас я предпочитаю более быстрый клинок.
Он выдернул меч из позолоченных ножен и сделал несколько выпадов в воздух. Его меч был тоньше моего, с более ярко выраженным сходом лезвия и на полфута короче; внешне он был больше похож на английский сакс. Я знал, что у такого оружия недостаточно веса ни для того, чтобы разбить щит противника, ни чтобы пробить кольчугу. Это было отличное колющее оружие, идеальное, чтобы добить поверженного противника, но малополезное в настоящем бою. Я от души понадеялся, что у младшего Мале есть мечи посерьезнее этой зубочистки.
Он вложил меч в ножны и сел рядом со мной.
— Гилфорд сказал, что завтра рано утром вы уедете.
— В Уилтун, — сказал я. — Ваш отец хочет, чтобы мы доставили туда послание.
Его лицо помрачнело.
— Как это на него похоже, — сказал он, — Посылать людей с ничего не стоящим поручением, когда враги ломятся в ворота. Ты знаешь, кому предназначается это письмо?
— Нет, милорд.
— Уилтун, — повторил он, рассеянно теребя занозу на столе. — Думаю, оно для Эдгиты.
— Эдгита? — я не слышал этого имени раньше.
— Она одна из монахинь в тамошнем монастыре, — сказал Роберт, — Хотя раньше она была очень важной персоной.
Для меня это было полной новостью. Я уже не думал, что после вчерашних приключений меня можно еще чем-то удивить.
— Что вы имеете ввиду? — спросил я его.
Заноза подалась с тихим треском.
— Не спрашивай, — сказал он, вздохнув. — Важно, чтобы ты вовремя вернулся в Эофервик.
— Конечно, — ответил я, не уверенный в том, что он даже слышал вопрос, и сомневаясь, не будет ли грубым спросить во второй раз. Капеллан явно не собирался делиться со мной информацией, иначе давно бы уже сделал это. Поэтому, если Роберт мог хотя бы намекнуть на цель нашей миссии, я должен был вытянуть это из него. — Милорд…
— Сестра и мать рассказали, как ты заботился о них по дороге из Эофервика, — сказал он.
Я напрягся. Я чувствовал, что, по крайней мере, с Беатрис пришел к пониманию, но не ожидал, что леди Элис отзовется обо мне благосклонно.
— Что они сказали? — спросил я.
Должно быть, он почувствовал настороженность в моем тоне, потому что усмехнулся.
— Нет никаких оснований для беспокойства, — сказал он. — Я хорошо знаю, когда они преувеличивают. Они могут быть мне родной кровью, но они все же женщины, и не могут влиять на мое мнение. Главное, что они здесь, живые и невредимые, и только это имеет значение. Я снова благодарю тебя.
— Не за что, милорд, — я сказал это не из скромности.
Я был здесь, потому что отрабатывал долг его отцу. И не ждал награды.
— Есть одна вещь, которую я хотел бы обсудить с тобой, — продолжал Роберт. — Те люди, что напали на тебя вчера ночью, ты знаешь, почему они сделали это?
— Нет, милорд, — ответил я.
Я говорил правду, у меня не было ничего, кроме подозрений.
Роберт изучающе рассматривал меня, став в этот момент удивительно похожим на отца. Его взгляд был твердым и непроницаемым.
— Ты не знаешь их? — спросил он. — Они не ссорились с тобой?
Я покачал головой.
— Почему вы спрашиваете?
— Это удивляет меня, вот и все. Рыцарь нападает на своего земляка посреди улицы без всякой видимой причины. Это более, чем странно. Но, вероятно, эта загадка так и останется без ответа.
— Да, милорд.
Он поднялся со скамьи.
— Послушай, Танкред, — сказал он. — В наши времена слишком просто нажить себе врагов. Смотри, чтобы их не стало больше, чем нужно.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
Небо только начало светлеть, и мерный дождь стучал по крышам и земле, когда мы собрались во дворе, чтобы оседлать лошадей в дорогу. Лошадь Гилфорда, пятнистая серая кобыла уже стояла под седлом, но священник все не появлялся, и никто из слуг не мог сказать, что видел его.
— Я пойду за ним, — сказал я и побрел обратно в зал.
Весь снег растаял и двор был залит толстым слоем грязи. Вода до краев наполняла каждую колею, каждую ямку, отражая свинцовое небо над нами.