Верный меч

Эйтчесон Джеймс

— Может, если мы подождем его возвращения, он сам заплатит, — хитро ухмыльнулся Годфруа.

Я взглянул на Уэйса, но он только пожал плечами.

— Посмотрю, в порядке ли он, — сказал я, вставая и набрасывая на плечи плащ. Он был еще влажным, несмотря на то, что висел у огня, но это было лучше, чем ничего.

Холодный воздух ударил в лицо, когда я распахнул дверь. Дождь все еще шел, хотя и слабее, чем днем. Я поднял капюшон, стиснул зубы и решился. Земля была скользкой от грязи и я внимательно выбирал место, куда поставить ногу. Вода капала с соломенной крыши, несколько больших луж блестели в свете, падающем от двери.

Я нашел Эдо около конюшни рядом с пивной. Вытянув одну руку перед собой, он опирался ею в стену; даже сквозь шум дождя я мог разобрать уверенной журчание струйки жидкости, падающей на мокрую землю.

— Эдо, — сказал я.

— Он повернул голову.

— Чего надо?

Я вздрогнул от порыва ветра, ледяными щупальцами забравшегося под плащ.

— Хочу поговорить с тобой.

Он издал звук, средний между вздохом и стоном, и я увидел, как он возится с завязками штанов. Наконец, он повернулся, его лицо было в тени; луны не было, единственным источником света была неширокая щель под дверью пивной.

— Не о чем говорить, — невнятно произнес он, пробираясь ко мне через грязный двор.

— Сколько же ты выпил? — спросил я.

— А тебе какое дело? — Я заметил, что он вышел без плаща. Эдо качнулся вперед, его мокрые и спутанные волосы прилипли к голове; он попытался обогнуть меня, но я стоял на его пути. — Дай пройти. — от него несло пивом.

— С тебя уже хватит, — сказал я.

— Я выпью, сколько захочу, — ответил он с усмешкой. — Ты мне не нянька.

— Мне часто приходилось ею быть до сих пор, — я внимательно смотрел на него. — Что случилось?

— Ты делаешь вид, что беспокоишься, но я знаю, тебе наплевать.

Я напрягся. Что бы там я ни сделал, это явно расстроило его больше, чем я предполагал.

— Это неправда, — возразил я.

— Я знаю, что тебе все равно. Я знаю тебя лучше, чем ты сам. Когда ты исчез в Лондоне среди ночи, я сразу понял, что с тобой что-то не так. И я всегда знаю, когда ты что-то не договариваешь.

— Так вот в чем дело? — я старался скрыть гнев в голосе.

Конечно, он был прав: я не рассказал им всю правду о той ночи. Но как он мог догадаться?

Эдо покачал головой, его рот растянулся в кривой усмешке.

— Ты изменился. После Дунхольма ты все держишь в себе. Ты разговариваешь со священником, но ничего не говоришь нам. Ты ничего не говоришь мне. — он ткнул пальцем себя в грудь, а потом посмотрел мне в глаза. — Я все эти годы был твоим другом. И после всего, что мы пережили, ты все равно мне не доверяешь.

— А ты думаешь, мне легко пришлось после Дунхольма? — я снова начал злиться.

Он посмотрел на меня.

— А ты думаешь, нам с Уэйсом легче? Мы все были там, не ты один.

Я открыл было рот, но остановился. Замкнувшись в своем собственном горе, я не понимал, как сильно смерть лорда Роберта повлияла и на них тоже.

— Что ты хочешь узнать? — спросил я более спокойно.

Я слышала голоса из-за двери и чавканье чьих-то шагов по грязи, и не хотел привлекать лишнего внимания.

— Я хочу вернуться в Эофервик, — сказал он. — Я хочу порвать в лохмотья тех, кто убил лорда Роберта. А вместо этого таскаюсь по болотам за английским священником, мне надоело все это.

Мгновение я стоял неподвижно, вспоминая об Эдгаре, об обещании, которое я дал ему под стенами Эофервика. Обещании убить его. Моя рука сама потянулась к мечу, когда я подумал об этом. И поэтому я очень хорошо понимал, что чувствует Эдо. Но я знал и то, что пока мы не выполним свое обещание виконту, месть придется отложить.

— Это наш долг Мале, — сказал я.

— Нет, — он помотал пальцем у меня перед носом. — Это твой долг, Танкред. Мы с Уэйсом ему не присягали. Он обещал заплатить нам, но мы ничего ему не должны.

Я ждал, что он скажет что-то еще, но продолжения не последовало. Ночь стояла безмолвная; ветер стих, ливень прошел, теперь с неба сыпался мелкий мерный дождик.

— Хорошо, оставь меня, — сказал я. — Бери лошадь и езжай обратно в Эофервик или куда хочешь. Забирай с собой Уэйса. Если дело только в серебре, то там найдется достаточно желающих заплатить вам.

Он отступил на шаг назад.

— Никуда мы не уедем, — ответил он. — Может быть, ты думаешь, что сейчас не нуждаешься в нашей помощи, но мы тебе еще понадобимся. Просто попробуй нам доверять теперь.

Он протиснулся мимо меня обратно в пивную, и на этот раз я не пытался ни остановить его, ни следовать за ним. Вероятно, ему понадобится немного времени, чтобы прийти в себя. В то же время мне не хотелось сейчас видеть его лицо. Конечно, он разозлил меня, но было что-то еще: что-то в его словах задело меня, но я не мог сказать точно.

Я подождал, пока он не войдет внутрь, и повернулся в противоположную сторону, к конюшне. Моя лошадь разорвала мешок с зерном, который оставили висеть на внутренней стороне дверцы стойла, и сейчас он был наполовину пуст. Я огляделся в поисках мальчика-конюха, но его нигде не было. Проклиная свою беспечность, я снял мешок. Если лошадь объелась, у нее, скорее всего, начнутся колики, а если она сдохнет, мне нужно будет срочно искать новую лошадь.

Я положил мешок на землю за пределами стойла и погладил живот лошади, прежде чем снова запереть дверцу и проверить, не перекормил ли конюх остальных коней, но с ними все было в порядке. Я собирался рассказать хозяину, и если мальчишка заработает побои вместо ужина, это будет меньшим наказанием, что он заслужил.

Я вернулся через двор в общий зал таверны, где стало еще теснее, чем до моего ухода. Должно быть, здесь собрались все мужики деревни, и от всех воняло пивом, потом и грязью.