Версаль. Мечта короля
Шрифт:
– Вы еще забыли клюв, способный раздробить вам руку.
– Я бы предпочел, чтобы вы этого не делали, – расхохотался Шевалье, однако в его смехе почти не ощущалось веселья.
– Кампания была долгой, но теперь наши герои возвращаются. Надеюсь, у вас хватило терпения? – полюбопытствовала мадам де Монтеспан.
– Я обожаю ждать. Выдержанные вина гораздо больше ценятся.
Маркиза де Монтеспан выразительно посмотрела на чресла Шевалье:
– Лично я считаю, что все зависит от винограда.
И снова их приветствовали придворные, собравшиеся
– Итак, Бонтан, мы добились мира, – сказал Людовик. – Теперь мы воспользуемся его плодами. Мы устроим празднование победы, и это торжество объединит страну. Праздник будет настолько грандиозным, что его заметят во всем мире. Я намереваюсь пригласить сюда каждую французскую дворянскую семью. Наша победа – это их победа. Кстати, герцог Кассельский ответил на наше приглашение?
– Пока еще нет, ваше величество.
– Отправьте ему второе. И пусть Лувуа объявит моим доблестным солдатам. Я предлагаю им дело, не менее славное, чем сражения, зато свободное от кровопролития и прочих ужасов войны. Я говорю о работе на строительстве дворца. Работа найдется для каждого, кто умеет и хочет работать.
Они поднялись по ступеням. Прежде чем скрыться внутри, король обернулся и внимательно посмотрел на Маршаля.
Фабьен не хотел лишний раз попадаться на глаза королю. Он остановился возле крыльца, где его нагнал Кольбер.
– Как видите, король становится нетерпелив, – сказал Кольбер. – Французская знать. Строительство. Дорога. Ваши просчеты начинают отражаться на каждом из нас, господин Маршаль.
Голос Фабьена был холоден, как железо.
– Король ко всем отнесется по справедливости.
– Хочу надеяться, что вы правы, – сказал Кольбер, быстро поднимаясь на крыльцо. – Иначе нам всем несдобровать.
Филипп дождался, пока брат скроется из виду, и только потом неспешно выбрался из кареты и театрально прошествовал мимо встречающих. Войдя во дворец, он еще сильнее ощутил себя героем-завоевателем. По главному коридору он шел с высоко поднятой головой. Гвардейцы приветственно стучали древками алебард, что вполне заменяло Филиппу барабанный бой. Этот ритмичный стук становился все громче, пока не превратился в громогласный апофеоз встречи спасителя Франции.
Гвардейцы возле его покоев глубоко поклонились и распахнули двери. Филипп одарил их улыбкой и вошел, сопровождаемый Генриеттой.
Его уже ждал Шевалье, вальяжно развалившийся в кресле.
– Добро пожаловать домой, – сказал Шевалье, небрежно постукивая ногой по полу.
Филипп раскрыл принесенную слугой кожаную сумку. Оттуда он извлек книгу и протянул Шевалье:
– Я привез тебе подарок. Эту книгу я спас из пылающего монастыря. Целый сборник умопомрачительных гимнов, написанных человеком исключительного целомудрия.
Филипп налил
– Разумеется, я сразу подумал о тебе.
– Как хорошо ты меня знаешь, – усмехнулся Шевалье, раскрывая книгу.
Вверху страницы он сразу же обратил внимание на символ, напоминающий букву «h». Шевалье перелистал несколько страниц, и на каждой в верхней части было что-то нацарапано.
– Кто-то ее уже замарал, – скривил губы Шевалье.
Филипп отставил бокал и вырвал у друга из рук книгу.
– Тогда оставайся без подарка, – заявил он и бросил книгу Генриетте.
Книга упала у ног его жены.
– Выбери себе псалом.
Шевалье схватил Филиппа за руку и буквально втолкнул его в спальню, захлопнув дверь. «Я знаю, чего он хочет, – подумал Филипп. – Я знаю, чего ему нужно. Но на этот раз все будет по-другому. Да, на этот раз…»
Шевалье потащил Филиппа на кровать.
– Я столько месяцев ждал этого момента, – прорычал он.
Он взобрался на Филиппа, после чего стал торопливо стаскивать с себя штаны. И тут Филипп вдруг сжал плечи Шевалье и с силой перебросил его через себя. Теперь уже Филипп оказался сверху, наслаждаясь растерянностью на лице Шевалье.
– Врешь! – крикнул Филипп. – Ты никого не ждешь!
– Я очарован, – проворковал Шевалье. – А теперь пусти меня наверх.
– Может, и пущу… когда мне надоест.
– Да что с тобой, черт побери?
– Последствия войны, – ответил Филипп, наклоняясь к нему. – Там очень многое узнаёшь о себе. А хочешь знать, любезный Шевалье, какое открытие сделал я на линии фронта? Когда враг атаковал, когда я знал, что через пару минут схлестнусь с испанцем… когда из ран хлестала ярко-красная кровь и смерть была совсем рядом, мое сердце колотилось от возбуждения. Я думал, что на мне лопнут панталоны. Я никогда не видел своего «дружка» таким громадным и твердым. Ты можешь это себе представить? Вокруг – шум, гвалт, крики, стоны, а у тебя там такое напряжение, что вот-вот оттуда брызнет и зальет собою все. Это ты когда-нибудь испытывал?
Шевалье извивался, пытаясь высвободиться. Его лицо раскраснелось от усилий.
– Я в жизни не видел ни одного шотландца, – продолжал Филипп. – Зато теперь я знаю, зачем на самом деле нужен спорран [7] .
За месяцы, проведенные на войне, Филипп стал мощнее. Шевалье было не сбросить его с себя. Глаза воина пылали злой страстью. Филипп и сейчас был на пределе возбуждения.
– Оставь меня в покое! – выдохнул Шевалье.
Филипп качал головой и не слезал. Потом вдруг встал и стряхнул Шевалье с постели. Шевалье неуклюже поднялся на затекшие ноги и распахнул дверь спальни, испугав Генриетту и молоденькую горничную, поправлявшую подушки на диване. Следом, тяжело дыша, вышел Филипп. Его глаза были прищурены. В нем по-прежнему бушевала неудовлетворенная страсть. Филипп мельком взглянул на Генриетту, потом на горничную.
7
Меховая сумка, входящая в костюм шотландского горца. Крепится ремешками спереди.