Версальская гиена
Шрифт:
Признание де-факто вытекает из ноты наркома индел Чичерина* на имя министра иностранных дел Польши Василевского от 28 ноября 1918-го.
___________________________
*Чичерин Георгий Васильевич (12.11.1872 - 07.07.1936), советский государственный деятель, дипломат. С 1918 заместитель наркома иностранных дел. 3 марта 1918 в составе советской делегации подписал Брестский мир с Германией. С 13 марта 1918 исполнял обязанности наркома, с 30 мая - нарком иностранных дел РСФСР, в 1923-30 нарком иностранных дел СССР. В 1921 подписал советско- иранский, советско-афганский, советско-турецкий договоры о дружбе. Руководитель советской делегации на Генуэзской конференции 1922 и Лозаннской конференции 1922-23; подписал Рапалльский договор 1922 года с Германией, в 1925 - договоры
(...)
Поляки, правда, устанавливать дипломатические отношения не спешили.
(...)
Русофобия и великодержавные мечты о Польше "од можа до можа" - глубинная причина польского "антисоветизма" и "антибольшевизма" (собственно, "антисоветизм" и "антибольшевизм" здесь выступают скорей как эвфемизмы). Иначе говоря, враждебное отношение независимой Польши к Советской России было предопределено ее историческими комплексами и далекоидущими планами воссоздания Речи Посполитой в границах 1772 г. В первую очередь это была враждебность к России, и совершенно второстепенное значение имел характер режима, в ней (России) установленного. Установись в России другая власть - Польша, вне всякого сомнения, вступила бы в конфликт и с ней, объявила бы себя "бастионом против российского варварства" и т. п.
В этом плане весьма показательно поведение поляков во время гражданской войны в России. Например, когда осенью 1919-го у армии Деникина наметились успехи в боях с Красной Армией (сентябрь и начало октября 1919-го были временем наибольшего успеха белых), Пилсудский резко снизил военную активность Польши на востоке. Это позволило перебросить значительные силы Красной Армии с западного на юго-западное и южное направления.
(...)
Позднее поляки шантажировали генерала Врангеля, стращая того заключением мира с большевиками. В частности, представитель Пилсудского в Париже некто Вендзягольский в феврале 1920 г. блефовал на встрече с руководством русской эмиграции: мол, Пилсудский предложил большевистской Москве заключить мир на условиях признания восточных границ Польши 1772 г., а также признания независимости новых государств, образовавшихся в пределах бывшей Российской империи, причем не только Украины, Литвы, Эстонии, но и тех, что появились на исконно русских землях (Дон, Кубань, Терек). И что если белые пойдут на аналогичные условия мира с Польшей, то Пилсудский согласится на создание общего фронта против красных [9].
________________________
9. Иванов Ю. Очерки истории советско-польских отношений в документах 1917-1945 гг. // Наш современник.
– 2003.
– 10.
Пилсудский незадолго до агрессии 1920-го предельно откровенно сформулировал цели польской политики применительно к России (неважно - советская она или антисоветская) в информационном документе, предназначенном для командования Волынского фронта: "глава государства и польское правительство стоят на позиции безусловного ослабления России... В настоящее время польское правительство намерено поддержать национальное украинское движение, чтобы создать самостоятельное украинское государство и таким путем значительно ослабить Россию, оторвав от нее самую богатую зерном и природными ископаемыми окраину. Ведущей идеей создания самостоятельной Украины является создание барьера между Польшей и Россией и переход Украины под польское влияние и обеспечение таким путем экспансии Польши как экономической - для создания себе рынка сбыта, так и политической" [10]. Таким образом, "независимая Украина", согласно польским планам, должна была представлять собой не более чем марионетку Польши в роли антироссийского "буфера"
___________________________
10. Мельтюхов М. И. Советско-польские войны. Военно-политическое противостояние 1918-1939 гг., М.: "Вече", 2001, с.28-29.
Этот курс на "безусловное ослабление России", являвшийся неотъемлемой частью плана создания "великой Польши", будет определять всю восточную политику Пилсудского. В свою очередь "большевистская угроза" стала удобным жупелом, которым можно было размахивать всякий раз,
Ширма "борьбы с большевизмом" нужна была полякам для захвата территорий в момент становления своей государственности, обоснования актов своей агрессии и нарушения провозглашенного союзниками права наций на самоопределение, вымогательства у стран Антанты военной помощи (так, по официальным американским данным, с 1 декабря 1918 г. по 31 августа 1919 г. только из США было направлено в Польшу различных американских поставок на сумму свыше 122 млн. долл. [11]). В ходе Парижской мирной конференции "большевистской угрозой" поляки аргументировали перед союзниками необходимость создания как можно более сильной Польши.
____________________________
11. Документы внешней политики СССР (далее - ДВП СССР).
– М.: Госполитиздат, 1958, т. 2, с.736.
"Большевистскую угрозу" поляки извлекали из рукава всякий раз, когда им требовалось оправдать свою агрессию. По поводу одного из таких случаев Ллойд Джордж, описывавший перипетии Парижской мирной конференции, с раздражением заметит: "Галицийская проблема причиняла нам бесконечные неприятности. Но виновниками этого постоянного беспокойства были не большевики, а польская агрессия" [12].
___________________________
12. Ллойд Джордж Дэвид. Правда о мирных договорах*.
– М.: Изд-во иностр. лит., 1957, т.1, с.296.
*При рассмотрении событий конца 10-х - начала 20-х гг. ХХ в., когда происходило воссоздание Польского государства, мы широко воспользуемся работой бывшего британского премьера Дэвида Ллойд Джорджа "Правда о мирных договорах". Чем примечателен этот труд и почему именно воспоминаниям Ллойд Джорджа по польскому вопросу на указанном временном отрезке истории я отдал предпочтение?
Во-первых, двухтомник на две третьих состоит из документов, большинство которых имеют прямое отношение к нашей теме - телеграммы, заявления, меморандумы, стенограммы заседаний Парижской мирной конференции, договора и т. д.
Во-вторых, фигура самого мемуариста. Ллойд Джордж занимал пост британского премьера с середины Первой мировой и до ее победного для союзников завершения. Послевоенное урегулирование, разработка мирных договоров, всего того, что принято именовать Версальской системой, происходило не просто у него на глазах, но проходило через его руки. Он был не просто очевидцем, а непосредственным участником событий, вершителем судеб Европы и мира того времени - тем ценней его свидетельства.
При этом оценки и прогнозы Ллойд Джорджа выдержали проверку временем. Он точно предсказал как саму Вторую мировую войну, так и причины ее возникновения. Здравым политиком и экспертом показал себя Ллойд Джордж и накануне Второй мировой, опять таки оказавшись правым. Тем ценнее его комментарии и наблюдения.
Наконец Ллойд Джордж - та фигура, которую нельзя заподозрить ни в прогерманских (являлся поборником полного разгрома Германии), ни в антипольских (выступал как большой сторонник восстановления независимой Польши), ни тем более в пробольшевистских/прокоммунистических симпатиях (один из авторов и вдохновителей идеи интервенции против Советской России, в которой принимала активное участие Великобритания в его бытность главой кабинета). Таким образом, меня нельзя упрекнуть в том, что себе в подмогу я привлек пристрастного и ангажированного политического деятеля.
(...)
Представители союзников, более чем благожелательно относившихся к Польше, неоднократно отмечали полнейшую лживость польских страшилок о "большевистской угрозе", которой поляки прикрывали свои хищнические планы. Например, в донесении американскому президенту Вильсону представитель миссии Антанты в Польше генерал-майор Дж. Кернан (разбиравшийся в сути происходившего на месте событий) информировал: "во всех сообщениях и разговорах постоянно идет речь об агрессии большевиков", но "я не мог заметить ничего подобного". Наоборот, писал Кернан, "даже незначительные стычки на восточных границах Польши свидетельствовали скорее об агрессивных действиях поляков и о намерении как можно скорее занять русские земли и продвинуться насколько возможно дальше" [13].