Версальская история
Шрифт:
Алекс была рада, что они оба проявляют одинаковую осторожность и не хотят спешить. В особенности это касалось Купа, который не только никогда не был женат, но и отрицал самую возможность подобного «несчастного случая», как он со смехом объяснял ей еще две недели назад.
Когда Алекс спросила, почему он не женился. Куп сказал, что еще не встретил подходящей девушки, ради которой он готов был решиться на столь опасный эксперимент. Но теперь ему начинало казаться, что он такую девушку нашел.
Алекс казалась ему человеком, с которым можно прожить бок о бок всю жизнь и не разочароваться.
Они провели волшебный уикенд и вернулись в Лос-Анджелес посвежевшие и счастливые. Им очень не хотелось расставаться, и Куп спросил Алекс, не хочет ли она поехать к нему?
— Мне бы этого очень хотелось, — ответила Алекс, немного подумав. — Но мне кажется — я не должна…
Ей все еще не хотелось спешить. Она боялась, что может слишком привыкнуть к Купу, а потом что-то произойдет, что-то снова пойдет не так.
— Я буду скучать по тебе, — добавила она, чтобы утешить Купа.
— Я тоже, — ответил Куп, и это были не пустые слова. Он знал — ему действительно будет ее не хватать. После выходных, проведенных с Алекс, он чувствовал себя совершенно другим человеком.
Он сам отвез Алекс домой и отнес ее сумки в квартиру.
Куп еще ни разу здесь не был и испытал самое настоящее потрясение. Повсюду валялись использованные халаты и больничная униформа, книги по медицине были сложены стопками прямо на полу, в крошечной ванной комнатке не было ни ковриков, ни занавесок — только голый кафель, сверкавший больничной чистотой. Мебели в квартире тоже практически не было. Это был не дом в привычном смысле, а самое настоящее «место для спанья», как называла его сама Алекс. В своей квартире она практически не жила — не готовила, не принимала гостей, не читала — и лишь приезжала сюда на несколько часов в сутки, чтобы выспаться и принять душ.
— Господи, Алекс, да ведь это настоящая казарма! — воскликнул Куп, разглядывая оклеенные простенькими обоями стены и голую лампочку под потолком. — Не могу поверить, что это — твой дом!
Сама Алекс казалась ему изысканной, утонченной, аристократичной натурой, и он не ожидал увидеть ничего подобного. Комнаты для ночлега на бензозаправках — и те выглядели во сто раз уютнее, но обвинить Алекс в неряшливости у него не повернулся язык. Он знал, что она хотела стать врачом — это была ее цель, которой Алекс отдавала все свои силы и время. Куп готов был поспорить на что угодно, что ее крошечный кабинет в больнице обставлен и прибран куда лучше, чем эта так называемая квартира.
— Мне кажется, я знаю, что тебе нужно сделать, Алекс, — сказал он с самым серьезным видом. — Облить всю эту свалку бензином, бросить спичку, а самой переехать ко мне…
Но Куп знал, что его слова она, скорее всего, воспримет как шутку. Алекс была слишком осторожной и независимой, чтобы совершить подобный решительный шаг.
Эту ночь Куп провел у Алекс, на ее слишком узкой для двоих и жесткой койке. В шесть утра она уехала на работу, а Куп вернулся к себе. Но не успел он переступить порог «Версаля», как ему стало ясно — ему очень не хватает Алекс, и он хотел бы, чтобы она была с ним всегда.
Еще никогда ни одна женщина не будила в нем подобных чувств.
Когда Палома увидела выражение лица Купа, она
После обеда у Купа было назначено несколько деловых свиданий и съемки для обложки «Джи-Кью». Он вернулся домой только в шесть вечера и сразу позвонил Алекс, но она не смогла даже подойти к телефону. Куп знал, что ей предстоит отработать две смены подряд — такова была цена их мексиканского уикенда, и впервые подумал о том, на какие жертвы идет Алекс ради встреч с ним.
Он как раз устроился в библиотеке с бокалом шампанского и поставил на проигрыватель любимый компакт с записями Эллы Фицджеральд, когда его слуха достиг какой-то странный звук. Звук доносился откуда-то со стороны парадного крыльца и напоминал не то треск пулемета, не то серию коротких взрывов. Куп бросился к окну.
Сначала он не увидел ничего странного. Только потом Куп заметил на лестнице какого-то подростка и даже ахнул от возмущения. Несовершеннолетний хулиган спускался на скейтборде по мраморным ступенькам и наконец приземлился на вымощенную каменными плитами площадку перед парадным входом. Взяв скейтборд под мышку, он снова взбежал на лестницу и начал все сначала.
Куп в ярости ринулся вниз. Выбежав в вестибюль, он рванул парадную дверь и выскочил на крыльцо. Эта лестница из белоснежного мрамора была предметом его особой гордости: ее построили в 1918 году по желанию Веры Харпер, и с тех пор на ней не появилось ни одной щербинки, ни одного темного пятнышка. А юный бандит со своим скейтбордом мог испортить ее в течение нескольких часов.
— Эй ты! Что ты здесь делаешь?! — рявкнул Куп. — Убирайся отсюда живо, не то я вызову полицию. Как ты вообще сюда попал? Это частное владение, посторонним здесь находиться нельзя!
Куп не сомневался, что молодой правонарушитель перелез через ограду, но почему не сработала сигнализация?
Подросток в испуге смотрел на него, прижимая скейт к груди.
— Здесь живет мой папа, — проговорил он сдавленным голосом. Ему даже не пришло в голову, что он может повредить историческую лестницу. Он просто хотел попрактиковаться в прыжках со ступеней и прекрасно себя чувствовал, пока Куп не выскочил из особняка, как черт из табакерки.
— Твой отец? Что ты хочешь сказать? — удивился Куп. — Здесь живу я, а я, слава богу, вижу тебя в первый и, надеюсь, в последний раз. Кто ты такой?
— Я… Меня зовут Джейсон Фридмен, сэр, — ответил парнишка дрожащим голосом. Скейт выпал у него из рук и ударился о мрамор со стуком, заставившим обоих вздрогнуть.
Куп первым пришел в себя.
— Да что ты говоришь?! — язвительно переспросил он. — Фридмен? Впервые слышу!
— Мой папа живет здесь в гостевом крыле, — повторил Джейсон дрожащим голосом. Он и Джессика только вчера прилетели из Нью-Йорка к отцу. «Версаль» им обоим очень понравился. Вернувшись из школы, они несколько часов исследовали парк, а потом поужинали с дядей Джимми, которому Марк представил их накануне. Купа они еще не видели, хотя и слышали о нем от отца; вчера, когда они приехали, Куп был еще в Мексике, а утром, когда он вернулся домой, они уже ушли в школу.