Вершина мира
Шрифт:
Я чувствовала себя настолько усталой, что даже не стала заглядывать в меню, а просто сунула его подруге, предлагая ей справиться со столь сложной задачей. Алиса деловито открыла темно-синюю папку, пробежала глазами по строчкам и с важным видом пощелкала кнопками, делая заказ. Через минуту передо мной уже дымилась чашка кофе, а рядом, на блюдечке с изображением Посейдона, аккуратно лежали два зеленых пирожных весьма подозрительного вида.
– Из чего, интересно, они их делают?
– проворчала я, прерывая молчание, терзая вилкой содержимое тарелки.
– Из тины, - хохотнув, предположила подруга и заявила
– А от кого поступило предложение?
– осторожно поинтересовалась я, подозревая очередное покушение на мою личную свободу. Почему-то мои друзья втемяшили себе в голову, что меня жизненно необходимо выдать замуж. Я этим светлым мыслям упорно сопротивляюсь, считая, что подобные решения должна принимать только я сама и когда захочу.
– Да ни от кого, - Алиса смутившись уставилась в свою чашку, угадав направление моих мыслей, - просто Вика заканчивает на Земле свои исследования, а станция к концу следующей недели будет недалеко от Земли, так почему не устроить себе маленький отпуск на пару дней?
– Ну не знаю, - протянула я, мне совсем не улыбалась в свой редкий выходной куда-то лететь. Хотелось просто поваляться на кровати с книжкой, а можно и без нее. Задумавшись, я расслабила пальцы и упустила вилку, которая пару раз подскочив на столе, полетела куда-то под ноги.
– Вот-вот, о чем я тебе и говорю, - удовлетворенно прокомментировала Лиса, - тебе необходим отдых. Вон пальцы уже даже вилку не держат!
Я мрачно посмотрела на подругу, конечно, я могла бы ей объяснить, что я почти пятьдесят часов на ногах, что за эти проклятые пятьдесят часов у меня было с десяток операций, а последняя особенно сложная. Я едва не потеряла пациента, вырвав его у костлявой в самый последний момент, призвав на помощь то, чем старалась не пользоваться по трем простым причинам, потому что Это, во-первых, ненаучно, во-вторых, пользоваться я Этим толком не умею, а в третьих, после ЭТОГО непременно наступает откат, как после выстрела из мощного орудия, все внутри начинает противно дрожать и я становлюсь ни на что негодна, потому что засыпаю на ходу и, блин, роняю вилки! Но мои объяснения не входили в схему, которую изобрела для себя Лиса, поэтому во избежание лишних споров я решила промолчать.
– К тому же, Вика говорила, там новый комплекс развлечений открывают, - продолжала соблазнять меня подруга, - аттракционы всякие, казино...
– Ты чего издеваешься?
– удивилась я, с тоской глядя на Алису поверх чашки.
– Какое, к черту, казино? Мне туда нельзя.
– Это почему?
– Вот когда проиграюсь до исподнего, тогда узнаешь, я же азартная...
– Извини, я забыла, - опечалилась она
– Ничего, - вздохнула я, - за приглашение - спасибо. А казино, - я махнула рукой, - меня же туда никто силком не потащит.
– Вот и ладненько, - воспрянула духом Лиса, - вот и договорились.
...Поток холодной воды привел его в чувства. Приоткрыв глаза и справившись с накатившим приступом тошноты, он убедился, что к своему несчастью, все еще жив. 'За что?' - зажмурившись, мысленно заорал он, обращаясь к тому, кто все так придумал. Бог он там или еще кто, ему было все равно, раб ненавидел его даже больше, чем хозяев.
Вместе с сознанием вернулась и боль в растерзанной спине. Боль пробудила остальные рефлексы, теперь он чувствовал, что уже не висит на кандалах, левый бок упирался во что-то жесткое и холодное, ног и рук он пока еще толком не чувствовал, но, похоже, они были на месте и достаточно работоспособны. Он открыл глаза, дождался, пока комната перестанет кружиться в сумасшедшем танце, и с глаз спадет розоватый туман. Он был все в том же подвале, только теперь куском мяса валялся на голом каменном полу у самой стены. 'Видно, оттащили, чтобы не мешал', - лениво подумал он. Один из палачей задумчиво глядя на полумертвое тело молодого парня, поливал его из шланга.
Действующих лиц в комнатушке прибавилось, появился настоящий хозяин, отец этого юнца и перед глазами любопытной публики разгорелся семейный скандал. Хозяин был в отъезде и оставил плантацию на сына и срок был небольшой, всего-то дней пять, а может чуть больше. Вернувшись, хозяин понял, твориться что-то неладное в его владениях. Сунувшись в амбар и увидав на прежнем месте весь паек, что он оставлял на время своего отъезда, хозяин пришел в бешенство и, изрыгая пламя и искры, отправился разыскивать сынка.
Непутевый шалопай нашелся в подвале, мало всего того, что он не кормил плантацию несколько дней, так по его приказу до полусмерти забили молодого сильного раба. Первым желанием плантатора было придушить сына вожжами, висящими тут же на стене, кое-как справившись с собой, он учинил отроку допрос.
– Что ж ты сделал, скотина?
– орал он, наступая на сына, - Я тебя, что оставил делать?
– Следить за плантацией, - бледными дрожащими губами ответил тот, вся спесь мигом с него слетела, стоило лишь отцу появиться на пороге.
– Почему весь оставленный рацион лежит на месте? Ты не кормил плантацию четыре дня! Почему, я тебя спрашиваю?
– Я посчитал, что на них затрачивается больше, чем они дают, - прохныкал незадачливый плантатор.
– Ты посчитал!?
– уже во весь голос заорал старший хозяин, его истошный вопль прозвучал как раскат грома в тесной комнатушке с низким потолком.
Плантатор взбесился настолько, что уже не обращал внимания, что воспитательный процесс происходит на глазах, мягко говоря, посторонних, он наотмашь огрел наглеца хлыстом для верховой езды, который держал в руках.
– Если они все передохнут с голоду, ты сам у меня на плантацию рабом пойдешь!
– вещал папаша, не забывая орудовать хлыстом.
Отрок попытался спастись бегством, но родитель выловил его и, держа за волосы, щедрой рукой одаривал по филейным частям. Двое палачей, стоя в сторонке, тихонько посмеивались, считая, что историческая справедливость восстановлена. Что до раба, валяющегося у стеночки, так он не испытывал никакого удовлетворения от открывшегося перед ним вида, однако и сочувствия в его усталых затравленных глазах тоже не было. По всему выходило, что мучения его на сегодня закончились, и сейчас он мечтал только об одном - заползти в самую глухую нору и отдохнуть хотя бы денек, прежде чем снова погонят на работы под палящее солнце. А еще он мечтал зализать раны и выжить, как бы в насмешку над всеми своими хозяевами, коль скоро произошла такая досадная оплошность, и он остался жив.