Вершина мира

Прокопович Евгения

– Прежде всего, успокоиться, - посоветовала я, почесывая бровь, - нервами ты тут ничего не сделаешь. У тебя хоть какие-то наработки есть?

– Есть у меня наработки, - досадливо отмахнулась Лика, - я ехать не хочу! Понимаешь? Этот доклад даром никому не нужен, только время потеряю!

Я кивнула. Да, я ее понимала. Воспоминание о последнем семинаре с моим докладом в программе, случившимся в позапрошлом году до сих пор вызывало тихое бешенство из-за бездарно потраченного времени.

– Но и это еще не все, - продолжила негодовать подруга, - сегодня из полицейского отдела позвонили и потребовали срочно провести освидетельствование! Нет, это просто немыслимо! Они хоть

понимают, что это может занять уйму времени!?

– Ничего они не понимают и, хуже того, понимать не хотят. Им нужно это освидетельствование и все.

– Это точно, - вздохнула она, разглядывая кофейную гущу на дне чашки.

– А что за освидетельствование?
– безразлично поинтересовалась я, искренне сочувствуя подруге.

– Да, рядовой случай, - махнула рукой Лика.
– Некая фигурантка корчит из себя шизофреничку. Отвечать уж больно не хочется, а мне возись. Полдня уйдет на эти глупости. Анька, слушай, а может, ты того...

– Чего - того?

– Сходи за меня, а? Ань, ты же все знаешь! У тебя же чуйка, не у каждого психиатра со стажем такая есть! Ты ж уже ходила за меня пару раз, и твоим выводам я вполне могу доверять.

– Лика, тебе никто не говорил, что льстить нехорошо? Да не смотри ты на меня так! Конечно, схожу, - отмахнулась я от ее умоляющего взгляда.

– Анька, спасибо! Ты только отчет составь, а я подмахну,- Лика посмотрела на меня расширившимися глазами, не смея поверить своему счастью.
– Там действительно ничего сложного! Зайди только ко мне за кое-какими тестами, чтоб солидно все выглядело, хотя, дело ясное - симуляция. Значит так, встреча назначена на два часа, фигурантку зовут Сабрина Куприна, обвиняется в убийстве двадцатилетней давности. Вырезала всю семью... Ань, что случилось?

– Ничего, - мотнула я головой, стараясь, чтобы голос звучал нормально, несмотря на тугой ком тошноты, подкативший к горлу. Дело выходит за рамки профессионального, и я не имею права...

– Ты плохо себя чувствуешь?
– заволновалась Лика.
– Если тебе нехорошо, я не буду в обиде, если ты откажешься...

– Все нормально, съела, наверное, что-то, накатывает сегодня, - выдавила я улыбку, - за освидетельствование не волнуйся, схожу сразу после операции.

– Спасибо тебе, - Лика одним глотком допила кофе, сполоснула кружки и поставила их в шкафчик, с беспокойством поглядывая на часы, - ты себе даже не представляешь, насколько меня выручила! Так, я побежала, а ты зайди ко мне за материалами и тестами, хорошо?

– Конечно, зайду, - пообещала я.

Лика кивнув, выскочила из комнаты отдыха. Я уперлась локтями в колени и спрятала лицо в ладонях. Надо дышать, надо успокоиться! Вот оно как получается! Я не верю в провидение, но, похоже, оно существует. А если так, значит, так надо и мне не отвертеться от встречи с матерью. Что ж, миледи, держитесь... Забрав у Лики материалы, направилась в свой кабинет, до операции еще достаточно времени, чтоб успеть просмотреть оставленные мне документы.

В деле не было для меня ничего нового, все это я уже знала от отца. Меня заинтересовали только фотографии потерпевших. С одной на меня серьезно, без тени улыбки смотрел мальчик пяти лет, темноволосый, сероглазый, одетый в парадный костюмчик. Мальчишке было явно неудобно в этом одеянии, но он стоически терпел неудобства. Я погладила пальцем фотографию. Привет, Владушка. На следующей, молодая симпатичная женщина, светловолосая, кареглазая, с чуть вздернутым носиком и пухленькими губками, ага, а это, значит, наша мама. А вот от третьей прошибло электрическим разрядом. Влад! Именно тот, каким я узнала его, отмыв и откормив грязное пугало. Я несколько

секунд разглядывала фотографию, пока до меня дошло, что это не Влад, а его отец. У Влада никогда не было строго черного делового костюма, да и носить он их не умеет, ему что попроще - джинсы и свитер. А этот, с фотографии, будто сжился с костюмом и чувствовал себя в нем очень комфортно. И прическа. У моего Влада никогда не было волос до плеч.

Я резко встала, сгребла материалы в ящик стола и отправилась мыться перед операцией.

Мельком глянув на циферблат настенных часов, висящих напротив операционной, я почти побежала в свой кабинет. Без десяти два. Успею. Сунув папку с копией дела и тесты под мышку, на несколько секунд замерла у зеркала. Поправила волосы и осталась собой довольной. Картинка, а не девочка - глазки горят, сложная операция прошла отменно, на щеках легкий румянец, нос, правда немного подкачал, но ничего, терпимо. Я одернула просторную форменную рубашку с глубоким треугольным вырезом и поспешила навстречу со своим призраком.

Остановившись у стойки дежурного, осведомилась, где д"Санси. Молоденький, незнакомый дежурный с подозрением оглядел мою хирургическую форму без опознавательных знаков, но с Эжем, все-таки связался.

Эжен выглядел хмурым, уставшим и недовольным. Не выбритая щетина придавала его физиономии разбойничий вид. Туго парню приходится. Увидав меня, его лицо скривилось, как от зубной боли.

– Только тебя мне здесь не хватает!
– взвыл он, закатывая глаза.
– Ну, что ты здесь делаешь, а, Романова?

– Вы эксперта вызывали?

– Да! Да, черт возьми, но я вызывал психиатра, а не хирурга!

– Очень хорошо. Наш эксперт, который обычно работает с вами, не может придти по техническим причинам. Все остальные заняты под завязку, да и не пойдет никто больше в вашу богадельню, осталась только я. Если вы, господин майор, сомневаетесь в моей квалификации, то, милости прошу, заявите об этом моему начальству, пусть назначат мне профессиональную комиссию и...

– Все! Все, Романова, заткнись, Христа ради!
– завопил он.
– Мало мне мамаши, так тут еще и дочь. За что мне все это?
– прохныкал он, обращаясь к потолку. Потолок определенно не знал.

– Эж, хорош комедию ломать, - устало попросила я, - у меня еще дел куча, давай побыстрее закончим и разойдемся каждый в свой угол.

– Аня, ни один суд не примет освидетельствование, подписанное тобой, ты это понимаешь?

– А освидетельствование и не будет подписано мной, - так же как он закатив глаза, сообщила я, - оно будет подписано Ликой, так что ни один суд не подкопается. И на суд, кстати, будет Лика ездить, а уж никак не я! А если эта гусыня, моя мамаша, на суде закатит истерику по этому поводу, ей никто не поверит. Солгав раз, вполне можно солгать еще бесчисленное количество, а она лгала по поводу своего душевного здоровья, иначе, зачем было бы вызывать эксперта.

– Анька, ты же потом жалеть будешь, - тихо проговорил он.

– Ты по поводу моей совести печешься, что ли?
– недоверчиво переспросила я.
– Что я свою мамашу посадить хочу?

– Что-то вроде того, - нехотя согласился Эж.

– Забудь, - посоветовала я, - со своей совестью я как-нибудь договорюсь. Попозже. К тому же, мамаше раньше надо было думать, лет двадцать назад, так что...

– Черт с тобой, - махнул Эж рукой, - пошли.

Эжен проводил меня в дальнюю комнату для допросов, оборудованную стеклом Гизела, прозрачным с одной стороны, соединяющим эту комнату с другой, маленькой, узкой, напичканной записывающей аппаратурой, специально для желающих наблюдать за допросом и оставаться при этом незамеченным.