Весь Фрэнк Герберт в одном томе. Компиляция

Герберт Фрэнк Патрик

— Сколько еще? — задыхаясь, спросила она.

— Метра три, — ответил он. — Причем я определил место только приблизительно. Может, придется еще расширять эту яму…

Он шагнул в сторону, оскальзываясь на сыпучем песке.

— Ты давай рой наклонно, не отвесно.

Джессика повиновалась.

Яма постепенно углублялась. Ее дно уже достигло уровня дна расщелины — а рюкзака не было.

«Неужели я просчитался? — спросил себя Пауль. — Все из-за меня: это я запаниковал, и все случилось от этого. Неужели это подорвало мои способности?»

Он заглянул в паракомпас. Оставалось меньше двух унций кислоты.

Джессика распрямила спину, отерла щеку вымазанной в пене рукой. Снизу вверх глянула на сына, их глаза встретились.

— Чуть выше, — сказал Пауль. — Только осторожно…

Он засыпал в корпус прибора еще щепоть Пряности и стал поливать бурлящей пеной песок вокруг рук Джессики, которая принялась прокапываться вверх по склону. Со второго раза ей под руки попало что-то твердое. Медленно, осторожно она вытянула из песка лямку с пластиковой пряжкой.

— Стой, не тяни больше, — почти шепотом сказал Пауль. — Пена кончилась.

Джессика посмотрела на него, не выпуская из рук лямку. Пауль швырнул опустевший паракомпас на дно ямы.

— Давай руку. Теперь слушай внимательно. Я выдерну тебя в сторону и вниз по склону. Только не выпускай лямку! Вряд ли новый оползень будет сильным, осыпь, кажется, стабилизировалась. Все, что нам нужно, — это чтобы твоя голова осталась на поверхности. Когда яму засыплет, я откопаю и тебя, и рюкзак.

— Поняла, — ответила она.

— Готова?

— Готова. — Она изо всех сил стиснула лямку. Одним рывком Пауль наполовину выдернул ее из ямы, стараясь держать ее голову как можно выше. Пенный барьер прорвался, и песок хлынул вниз. Когда его поток остановился, Джессика оказалась засыпанной по пояс, хотя левая рука и плечо остались в песке. Лицо защитила пола плаща Пауля под подбородком. Плечо Джессики ломило от напряжения.

— Я держу рюкзак, — сказала она.

Пауль медленно ввел пальцы в песок возле ее руки, нащупал лямку.

— Ну-ка, вместе, — сказал он. — Только постепенно, чтобы не порвать…

Пока они вытягивали рюкзак, ссыпалось еще немного песка. Наконец лямка показалась на поверхности, и Пауль остановился, чтобы освободить из песка мать. Вдвоем они извлекли рюкзак из песчаной ловушки.

Через несколько минут они уже были на дне устья расщелины, так и держа рюкзак вдвоем. Пауль посмотрел на мать. Ее лицо и одежда были покрыты пятнами зеленой пены. Кое-где на засохшую пену прилип песок. Было похоже, что ее забросали комьями мокрого, липкого зеленого песка.

— Ну и вид у тебя, — усмехнулся он.

— Думаешь, ты чище? — отозвалась она.

Они засмеялись было, но смех тут же оборвался.

— Это моя вина, — проговорил Пауль. — Я был неосторожен.

Она пожала плечами (присохший песок посыпался с ее одежды).

— Я ставлю палатку, — решил Пауль. — Стоит раздеться и вытряхнуть песок. — Он отвернулся и открыл рюкзак. Джессика кивнула — внезапно ощутив, что у нее не осталось сил, чтобы говорить вслух. — Смотри-ка, здесь в скале крепежные отверстия! — сказал Пауль. — Кто-то уже ставил тут палатку…

«Почему бы и нет?» — подумала Джессика, отряхивая одежду. Место было подходящим для лагеря: между высоких скальных стен, а впереди, километрах в четырех, — еще стена; до песка достаточно далеко, чтобы укрыться от червей, — но не так далеко, чтобы к нему было тяжело спускаться…

Повернувшись, Джессика увидела, что Пауль уже поставил диститент. Его ребристый купол сливался с камнем стен ущелья. Пауль подошел к ней, поднял бинокль, быстро подкрутил его, регулируя внутреннее давление, сфокусировал масляные линзы на противоположной стене — золотисто-бурые в лучах утреннего солнца скалы поднимались над песками.

Джессика смотрела, как Пауль разглядывает этот апокалипсический ландшафт с его каньонами и песчаными реками.

— Там что-то растет, — сказал он.

Джессика достала из рюкзака второй бинокль, встала рядом с сыном.

— Вон там, — показал он, не отводя бинокль от глаз.

— Сагуаро, — сказала она. — Эта сухая штука…

— Поблизости могут быть люди.

— Может, тут просто была ботаническая станция? — предположила, она.

— Вряд ли, мы слишком углубились на юг в Пустыню, — ответил он, опустил бинокль и почесал под носом, возле фильтров, — он почувствовал, как высохли и потрескались его губы, и особенно сильно ощутил во рту сухой вкус жажды. — Такое ощущение, что тут живут фримены, — добавил он.

— Ты уверен в их дружелюбии?

— Кинес, во всяком случае, обещал их помощь.

«Но эти люди Пустыни — народ отчаянный, — подумала она. — Потому что они каждый день сталкиваются с отчаянными ситуациями; я сегодня ощутила на себе отчаянность и отчаяние… Они могут убить нас ради нашей воды».

Она закрыла глаза и, усилием воли вытеснив образ Пустыни, вызвала видение Каладана. Это было еще до рождения Пауля. Они — она и герцог Лето — были на отдыхе, путешествовали. Они летели над джунглями Юга, яркой листвой дикого леса, над рисовыми чеками в устьях рек. Среди зелени виднелись муравьиные тропы, по которым тянулись караваны, — носильщики несли грузы на шестах, поддерживаемых силовыми генераторами. А вдоль побережья качались на волнах белые лепестки тримаранов-дхоу…

Все ушло!

Джессика открыла глаза. Неподвижная пустыня в нарастающей жаре нового дня. Беспокойные демоны жары уже начали баламутить воздух над раскаленным песком. Каменная гряда за песчаным заливом, казалось, была видна через дешевое волнистое стекло.

Устье ущелья на миг занавесила песчаная дымка — маленький обвал сорвался с кручи, то ли от порыва утреннего ветра, то ли сбитый коршунами, которые один за другим начали сниматься с вершины. Когда пескопад прекратился, Джессика все еще слышала его шелест — и этот шелест становился все громче! Кто раз слышал этот звук, уже не мог забыть его.