Весь Фрэнк Герберт в одном томе. Компиляция
Шрифт:
«Вот еще что, — сказала себе Джессика. — Надо будет предупредить Пауля относительно их женщин. Ни одна из этих женщин Пустыни не может стать женой герцога. Наложницей — возможно. Но не женой».
Потом она обратила мысли на себя. Насколько же въелось в нее воспитание! «Я могу думать о брачных нуждах правителя, забывая о том, что сама была наложницей, не женой! И все же я была гораздо больше, чем наложницей».
— Мама…
Пауль остановился перед ней, Чани — пообок с ним.
— Мама, ты знаешь, что они там делают?
Джессика посмотрела ему в глаза — темные пуговицы под капюшоном.
— Думаю, что знаю.
— Чани мне показала… потому что я, говорят, должен все видеть и дать согласие… чтобы взвесили воду.
Джессика посмотрели на Чани.
— Они взяли воду из тела Джамиса, — объяснила Чани. Ее тонкий голос звучал слегка в нос — из-за носовых фильтров. — Таков закон. Плоть принадлежит человеку. Но вода его тела — собственность всего племени… кроме тех случаев, когда человек погиб в поединке.
— Они говорят, что эта вода — моя, — мрачно сказал Пауль.
Отчего-то это вдруг насторожило Джессику.
— Вода поединка принадлежит победителю, — объяснила Чани. — Это потому, что приходится биться без дистикомбов и полагается возместить победителю потерю воды.
— Не нужна мне его вода, — пробормотал Пауль. Ему казалось, что он — часть множества картин, одновременно мерцающих перед его внутренним взором… даже голова кружилась от их мелькания. Он не знал еще точно, что будет делать, но в одном был уверен: он не хочет воды, выпаренной из тела Джамиса!
— Но это же… вода, — растерянно проговорила Чани.
Джессика поразилась тому, как она произнесла это слово — вода. Как много смысла вкладывала она в него! Вспомнилась одна из аксиом Бене Гессерит: «Способность к выживанию есть умение выплыть в незнакомой воде». И она подумала: «Пауль и я — мы обязаны научиться находить в этих незнакомых водах глубины и течения… если мы, конечно, намерены выжить».
— Ты примешь эту воду, — сказала Джессика.
Она уже говорила как-то таким тоном: был случай, она вот так же велела Лето принять крупную сумму, которую ему предложили за помощь в довольно сомнительном предприятии. Потому что деньги должны были послужить укреплению власти Атрейдесов.
На Арракисе деньгами была вода; она была здесь дороже любых сокровищ. Это-то она поняла!
Пауль промолчал. Он понял, что сделает так, как велит мать. И не потому, что она приказала; нет, сам ее тон заставил его передумать. Отказаться от этой воды значило бы нарушить обычаи фрименов.
Паулю вспомнились слова из Четыреста семьдесят шестой Калимы Экуменической Библии, подаренной Юйэ.
— «Из вод положено начало всякой жизни», — процитировал он.
Джессика изумленно взглянула на сына. «Откуда ему известна эта цитата? — спросила она себя. — Он же не изучал таинства…»
— Да, так сказано, — кивнула Чани. — Джудихар мантене: написано в Шах-нама, что вода была первым из сотворенного.
Отчего-то (она не могла понять, отчего именно, и это беспокоило ее сильнее, чем само ощущение) Джессика вздрогнула.
Она отвернулась, чтобы скрыть смятение — как раз вовремя, чтобы увидеть момент заката. Уходящее за горизонт солнце расплескало по небу буйные краски.
— Время настало!
Это раскатился по пещере могучий голос Стилгара.
— Сражено оружие Джамиса; и Джамиса призвал Он, Шаи-Хулуд, Который установил фазы для лун, что день ото дня худеют и становятся наконец подобны поникшим и иссохшим побегам. — Голос Стилгара стал тише. — Так было и с Джамисом.
В пещере воцарилось молчание.
В темной глубине ее Джессика видела Стилгара, двигавшегося там серой призрачной тенью. Она снова посмотрела наружу — на котловину опускалась ночная прохлада.
— Пусть подойдут друзья Джамиса.
За спиной Джессики прошло движение — фримены закрыли вход занавесью. В глубине пещеры загорелся под сводом одинокий плавающий светильник. Его тускло-желтое сияние высветило движущиеся фигуры; слышался шелест длинных одежд.
Чани шагнула к свету, словно он притягивал ее.
Джессика склонилась к уху Пауля и прошептала, пользуясь семейным кодовым языком:
— Следи за ними и делай все, как они. Похоже, это будет простая церемония умиротворения тени Джамиса.
Это будет нечто гораздо большее, подумал Пауль. В глубине сознания он ощутил какое-то тягостное, щемящее чувство… — словно он пытался ухватить, остановить что-то ускользающее от него.
Чани скользящим движением вернулась к Джессике, взяла ее за руку:
— Пойдем, сайядина: нам должно сидеть отдельно.
Пауль проводил их взглядом и остался один. Он чувствовал себя брошенным.
Тут к нему подошел фримен, вешавший занавесь.
— Идем, Усул.
Пауль безропотно пошел за ним. Сейчас же его втолкнули в собравшийся вокруг Стилгара круг. Стилгар стоял под светильником подле покрытой плащом угловатой груды, лежащей на каменном полу.
По знаку Стилгара фримены опустились на пол, шурша одеяниями. Пауль тоже присел, разглядывая Стилгара: плавающая лампа над головой превращала глаза вождя в пару черных провалов и ярко высвечивала зеленый платок на его шее. Затем внимание Пауля переключилось на груду покрытых плащом предметов у ног Стилгара. Среди прочего там угадывался гриф балисета.
— Дух покидает воды тела, когда встает Первая луна, — нараспев начал Стилгар. — Ибо так сказано. Когда этой ночью увидим мы Первую луну — кого призовет она?
— Джамиса, — ответил хор голосов.
Стилгар повернулся кругом, оглядел лица собравшихся.
— Я был другом Джамису, — объявил он. — Когда у Дыры-в-Скале на нас коршуном падал топтер, Джамис успел втянуть меня в укрытие.
Он склонился над грудой вещей и поднял плащ:
— Беру этот плащ как друг Джамиса и по праву вождя.