Весь Фрэнк Герберт в одном томе. Компиляция
Шрифт:
Пауль стер со лба запекшуюся с потом пыль. В этот миг кто-то подергал его за рукав, и он услышал шепот Чани:
— Ты что, забыл, что я тебе говорила? Капюшон надо натянуть на лоб до самых глаз! Ты теряешь влагу!
Кто-то позади шепотом призвал к молчанию:
— Пустыня слышит вас!
Где-то высоко над ними в скалах чирикнула птица.
Отряд остановился, и Пауль почувствовал повисшее в воздухе напряжение. Через камень передалось тихое постукивание — не громче, чем могли бы прозвучать прыжки мыши. И снова — короткий, тихий птичий крик.
По отряду прошло движение. Снова протопала по песку мышь, и снова чирикнула птица.
Отряд продолжал подниматься по скальной расщелине, но теперь фримены шли затаив дыхание. Это насторожило Пауля. Кроме того, он заметил, что фримены как-то странно посматривают на Чани, а та словно ушла в себя.
Теперь они ступали по скале. Шелестели полы одежд. Фримены, казалось, позволили себе слегка расслабиться, но между ними и Чани по-прежнему лежала какая-то дистанция.
Пауль шагал за казавшейся тенью фигурой, стараясь не отставать, — вверх по ступенькам, поворот, опять ступеньки, в открывшийся перед ними туннель, мимо двух дверей с влагоизоляцией и, наконец, по узкому, высеченному в желтом камне коридору, освещенному шарами плавающих ламп.
Фримены вокруг откидывали капюшоны, вынимали носовые фильтры и глубоко, облегченно дышали. Кто-то даже вздохнул. Пауль поискал взглядом Чани, но та куда-то исчезла. Со всех сторон его плотно, окружала толпа закутанных в бурнусы людей, кто-то толкнул его и сказал:
— Извини, Усул. Ну, толпа! Вот так всегда.
С левой стороны к Паулю повернулось узкое бородатое лицо — Фарок, вспомнил Пауль, Темные круги вокруг глубоко посаженных темно-синих глаз и сами глаза казались в желтом свете еще темнее.
— Сбрось капюшон, Усул, — сказал Фарок. — Ты дома.
Он помог Паулю расстегнуть застежки капюшона, освободил вокруг него немного места, работая локтями.
Пауль выдернул из носа фильтры, откинул маску со рта. На него обрушился царивший здесь тяжелый запах немытых тел, побочных продуктов переработки отходов, кислая вонь затхлого жилья, а надо всем этим царил крепкий аромат Пряности.
— Чего мы ждем, Фарок? — спросил Пауль.
— Я думаю, мы ждем Преподобную Мать. Ты же слышал сообщение. Бедная Чани…
«Бедная Чани», — повторил про себя Пауль. Он опять огляделся, пытаясь найти ее, а заодно и мать, которая тоже запропастилась куда-то в этой толчее.
Фарок глубоко вдохнул воздух сиетча.
— Запахи дома… — проговорил он.
Пауль видел, что Фарок и в самом деле наслаждается этой кошмарной вонью. Фримен говорил о «запахах дома» без малейшей иронии. Где-то неподалеку кашлянула мать.
— Да, богат запах твоего сиетча, Стилгар. Судя по нему, вы много работаете с Пряностью… делаете бумагу… пластик… и, кажется, химическую взрывчатку, верно?
— И ты узнала все это только по запаху? — изумился кто-то.
А Пауль понял, что мать говорит это специально для него — чтобы он скорее смирился с ударом по его обонянию.
Где-то впереди поднялось движение, по отряду прокатился глубокий вздох — люди втягивали воздух и задерживали дыхание. Приглушенные голоса повторяли: «Так это правда — Лиет мертв!..»
Лиет, подумал Пауль и вспомнил: Чани — дочь Лиета. Детали, мозаики складывались в картину. Лиетом фримены звали планетолога.
Пауль взглянул на Фарока:
— Это тот самый Лиет, которого звали еще Кинес?
— Лиет один! — сухо ответил Фарок.
Пауль повернулся, невидяще посмотрел в чью-то спину под бурнусом. Итак, Лиет-Кинес мертв…
— Очередная харконненская подлость, — с ненавистью прошептал кто-то. — Они представили это несчастным случаем… якобы после аварии топтера он сгинул в Пустыне…
Пауля жег гнев. Человек, который стал им другом, который спас их от харконненских убийц, который разослал своих фрименов искать в Пустыне двоих беглецов… этот человек стал еще одной жертвой Харконненов!..
— Усул жаждет мести? — спросил Фарок.
Но раньше чем Пауль успел ответить ему, кто-то негромко позвал, и отряд, унося его с собой, двинулся вперед, в более просторный зал. Пауль оказался лицом к лицу со Стилгаром и незнакомой женщиной, одетой в свободное ниспадающее одеяние — ярко-оранжевое с зеленым. Руки женщины до плеч были открыты — дистикомба на ней не было, а кожа была светло-оливковая. Черные волосы над высоким лбом, зачесанные назад, подчеркивали острые скулы, орлиный нос и глубину темно-синих глаз. Женщина, повернулась к нему, и Пауль увидел в ее ушах золотые кольца, на которых были нанизаны «водяные мерки».
— Что, и вот этот одолел моего Джамиса? — яростно спросила она.
— Тихо, Хара, — одернул ее Стилгар. — Джамис виноват сам — это он объявил тахадди-аль-бурхан.
— Да он же мальчишка! — возмущенно сказала она и, звеня кольцами, резко потрясла головой. — Подумать только — моих детей сделал сиротами другой ребенок! Нет, это была случайность!
— Усул, сколько тебе лет? — спросил Стилгар.
— Пятнадцать стандартных, — ответил Пауль. Стилгар обвел глазами своих людей:
— Кто-нибудь из вас рискнет бросить мне вызов?
Никто не ответил. Тогда Стилгар снова посмотрел на женщину:
— А я сам не вызвал бы его, по крайней мере пока не овладею его искусством боя.
Она тоже посмотрела вождю в глаза:
— Но…
— Ты видала новую женщину, которую Чани повела к Преподобной Матери? — медленно сказал Стилгар. — Так вот, она — сайядина-нисвой и мать этого парня. И мать, и сын в совершенстве владеют искусством колдовского боя.
— Лисан аль-Гаиб! — прошептала потрясенная женщина и с благоговением посмотрела на Пауля.