Весь Клайв Баркер в одном томе. Компиляция
Шрифт:
— Да, да.
— Я хочу его, — роя копытами солому, сказала свинья. — Он мой.
— Хенесси умер? — переспросила Ловерхол, склонившаяся над одним из своих бесконечных докладов. — Еще одна выдумка. Вчера ребенок говорит, что он в Центре, сегодня — что его нет в живых. Мальчик не может даже толком сочинить свою историю.
Да, это противоречие было трудно оспаривать, если мысль о существовании призраков не принимали с такой же готовностью, какую проявлял Лью. Рэдмен не мог ничего возразить ей. Призраки
— А откуда Лью взял историю о смерти Хенесси? Ее не так просто придумать.
Она удостоила его коротким взглядом, как будто улитка на мгновение высунулась из своего домика и снова спряталась.
— Здешние подростки отличаются очень богатым воображением. Если хотите, я дам вам послушать кое-какие записи: среди них есть такие, от которых у вас голова пойдет кругом.
— Здесь были случаи самоубийства?
— При мне? — она ненадолго задумалась, авторучка застыла над листом бумаги. — Две попытки. И ни одна, полагаю, не замышлялась как самоубийство. Всего лишь крик о помощи.
— И одним из них был Хенесси?
Покачав головой, она позволила себе едва заметно усмехнуться.
— Неуравновешенность Хенесси заключалась в другом Он думал, что будет жить вечно. Это была его маленькая мечта: Хенесси — сверхчеловек из «Заратустры». У него было что-то вроде презрения к общей массе. Он, насколько мог, старался держаться в стороне от окружающих. Мы для него были простыми смертными, а себя он считал стоящим выше всех этих серых…
Он понял, что она собиралась сказать «свиней» и запнулась как раз на этом слове.
— Этих серых домашних животных, — сказала она и вновь уткнулась в свой доклад.
— Хенесси часто бывал на ферме?
— Не чаще, чем любой другой подросток, — солгала она. — Ни один из них не любит работу в подсобном хозяйстве, но она входит в число их обязанностей. Вывозить навоз — не самое приятное занятие. Я могу это подтвердить.
Ее очевидная ложь заставила Рэдмена вспомнить последнюю деталь из рассказа Лью: тот говорил, что Хенесси покончил с собой в хлеву. Он помолчал, а потом предпринял новый тактический ход.
— Лью получает какие-нибудь лекарства?
— Только снотворное.
— Снотворное дают всем мальчикам, участвующим в драках?
— Только если они пытаются убежать. У нас накопился достаточный опыт, чтобы предугадать поступки таких подростков, как Лью. Я не понимаю, почему это вас так беспокоит.
— Я хочу, чтобы он доверял мне. Я дал ему слово. Я не хочу подводить его.
— По правде говоря, все это подозрительно напоминает какую-то особую опеку. Этот мальчик — один из многих. У него нет ни особых проблем, ни особых надежд на искупление.
— Искупление?
Слово было довольно странным.
— На реабилитацию, если вам так угодно. Послушайте, Рэдмен, я буду искренней.
— Вот как?
— Нам всем кажется, полагаю, это не исключает и директора Центра, что вам следует позволить нам вести дела так, как мы привыкли их вести. Узнайте наши порядки, прежде чем…
— Вмешиваться.
Она кивнула.
— Это можно по-разному называть. Вы приобретаете врагов.
— Спасибо за предупреждение.
— Наша работа и без врагов достаточно трудна, поверьте мне.
Она попробовала бросить на него примирительный взгляд, но Рэдмен проигнорировал ее усилия. Он мог ужиться с врагами, но не с лжецами.
Кабинет директора был заперт, как и всю неделю. Его отсутствие объяснялось по-разному. Чаще всего сотрудники упоминали о каких-то собраниях в бюджетных организациях, но секретарша о них ничего не знала. Кто-то говорил о семинарах в университете, где проводились исследования, призванные решить проблемы исправительного Центра. Может быть, директор был занят на одном из них? «Если мистеру Рэдмену угодно, то он может оставить записку — директор непременно получит ее».
Он вернулся в мастерскую. Там его поджидал Лью. Уроки уже закончились: кроме него, в помещении никого не было.
— Что ты здесь делаешь?
— Жду вас, сэр.
— Зачем?
— Вы мне нужны, сэр. Я только хотел передать вам письмо, сэр. Для моей мамы. Вы отошлете его?
— Ты ведь можешь послать его как обычно — разве нет? Отдай секретарю, и она сделает все остальное. Тебе разрешается два письма в неделю.
Лью понуро посмотрел на свои ботинки.
— Сэр, их всегда распечатывают и читают: на тот случай, если кто-нибудь напишет лишнего. И если в письмах есть что-нибудь такое, то их сжигают.
— А ты написал что-то лишнее?
Он кивнул.
— Что именно?
— О Кевине. Я рассказал ей о Кевине. О том, что случилось с ним.
— А ты не ошибаешься в своих предположениях?
Мальчик пожал плечами.
— Это правда, сэр, — произнес он спокойно и уже явно не заботясь о том, насколько его слова были убедительны для Рэдмена. — Это правда. Он здесь, сэр. Он в ней.
— В чем? О ком ты говоришь?
Может быть, Лью просто пересказывал свои страхи (как и предполагала Ловерхол)? С этим парнем можно было потерять всякое терпение, и Рэдмен чувствовал, что был уже близок к тому.
В дверь постучали. В мастерскую просунулся неопрятный подросток по фамилии Слейп, быстро оглядевший их сквозь очки в металлической оправе.
— Входи.
— Вас срочно просят к телефону, сэр. К тому, который в кабинете секретаря.
Рэдмен ненавидел срочные телефонные звонки: они никогда не приносили ничего хорошего.
— Срочно? Кто?
Слейп только пожал плечами.
— Останешься с Лью, ладно?
Казалось, подобная перспектива не очень обрадовала Слейпа.
— Здесь, сэр?