Вещи, которые остались после них
Шрифт:
Но в глазах Полы вспыхнул огонь. Огонь этот говорил о том, что мистер Забей-на-все находится в доме, а я знал по собственному опыту, как трудно противостоять его голосу.
— Отдайте это мне. — Пола улыбнулась. И я увидел, впервые, право слово, что она не только красивая, но и сексуальная.
— Зачем? — Как будто я не знал.
— Пусть это будет мой гонорар за то, что выслушала вашу историю.
— Не знаю, хорошая ли это…
— Да. — Ее действиями руководило наитие свыше, а в подобных ситуациях люди не принимают отрицательного ответа. — Блестящая идея. Я приму необходимые меры, и по крайней мере этот сувенир не убежит к вам,
— Хорошо, — кивнул я. — Это мой подарок.
В эту минуту я испытывал злорадство. Считайте, то был голос мистера Что-ж-вы-сами-во-всем-убедитесь. Вероятно, одного лишь рассказа оказалось недостаточно, чтобы снять камень с души. Она мне не поверила, и как минимум какая-то часть меня хотела, чтобы мне поверили, и обижалась на Полу за то, что не получила желаемого. Эта часть знала: позволить ей взять кубик из прозрачной пластмассы — абсолютно кошмарная идея, но все равно радовалась, глядя, как Пола убирает кубик в сумочку.
— Вот, — подвела она итог. — Мама говорит: бай-бай, гулянье закончилось. Может, если он не появится через неделю или две — полагаю, все зависит от того, насколько упрямым окажется ваше подсознание, — вы сможете раздать остальные вещи.
Эти слова стали настоящим подарком, который я получил от нее в тот день, хотя тогда этого не знал.
— Возможно, — ответил я и улыбнулся. Широкой улыбкой, предназначенной для моего нового друга. Широкой улыбкой, предназначенной для красивой женщины. И при этом думал: «Вы сами во всем убедитесь».
Такие вот дела.
Она убедилась.
Тремя вечерами позже, когда я слушал Чака Скарборо, объяснявшего в шестичасовом выпуске новостей причины пробок, которые в последнее время парализовали город, в дверь позвонили. Поскольку по домофону никто не просился войти, я предположил, что принесли какую-нибудь посылку — может, Рейф принес что-то доставленное «Федерал экспресс». Я открыл дверь. На пороге стояла Пола Робсон.
Совсем не та женщина, с которой я сидел за столиком в «Гриле Дональда». Нет, ко мне пришла другая Пола — скажем, миссис Ну-до-чего-ужасна-эта-химеотерапия. Косметикой она не воспользовалась, лишь чуть тронула помадой губы, так что кожа обрела болезненный желтовато-белый оттенок. Под глазами появились темные коричневато-лиловые мешки. Возможно, она попыталась причесаться, прежде чем спуститься с пятого этажа, но пользы это не принесло. Волосы напоминали солому и торчали во все стороны, как в комиксах, и при иных обстоятельствах могли даже вызвать улыбку. Кубик из прозрачной пластмассы она держала на уровне груди, и у меня появилась возможность лицезреть, что и от ухоженных ногтей остались одни воспоминания. Она их изгрызла, и изгрызла быстро. А первой, прости Господи, у меня мелькнула мысль: «Да, она во всем убедилась».
Кубик она протянула мне:
— Возьмите его.
Я молча взял.
— Его звали Роланд Абельсон. Не так ли?
— Да.
— У него были рыжие волосы.
— Да.
— Он не был женат, но выплачивал деньги на содержание ребенка женщине в Рауэе.
Я этого не знал. Уверен, что не знал никто в «Лайт и Белл». Но снова кивнул, и не только для того, чтобы она продолжала говорить. Я не сомневался в ее правоте.
— Как ее звали,
— Тоня Грегсон. — Она отвечала словно в трансе. И что-то стояло в ее глазах, такое ужасное… я с трудом удержался, чтобы не отвести взгляд. Тем не менее я запомнил — Тоня Грегсон, Рауэй. А потом добавил про себя, словно человек, проводящий инвентаризацию кладовой: «Один кубик из прозрачной пластмассы с центом внутри».
— Он пытался заползти под стол, вы это знаете? Вижу, что нет. Его волосы горели, и он плакал. Потому что в тот момент понял, что никогда не сможет купить катамаран и больше не выкосит лужайку перед домом. — Она коснулась моей щеки. Интимность этого жеста могла бы шокировать, не будь ее руки такими холодными. — И в конце своей жизни он отдал бы каждый цент, каждый принадлежащий ему опцион на акции только за то, чтобы еще раз выкосить лужайку перед домом. Вы в это верите?
— Да.
— Помещение наполняли крики, он чувствовал запах авиационного керосина и понимал, что пришел его смертный час. Вы понимаете? Осознаете чудовищность всего этого?
Я кивнул. Не мог говорить. Не заговорил бы даже под дулом пистолета.
— Политики тараторят о мемориалах, храбрости, войнах с терроризмом. — Печальная улыбка тронула ее губы. Лишь на секунду. — Он старался заползти под стол. С горящими волосами. Под столом лежала какая-то пластиковая подстилка, как там его называют…
— Мат.
— Да, пластиковый мат. Он ощущал ребра пластика и запах своих горящих волос. Вы это понимаете?
Я кивнул. Заплакал. Мы говорили о Роланде Абельсоне, человеке, с которым я работал. Он трудился в отделе задолженностей, поэтому я его практически не знал. Мы с ним просто здоровались при встрече. Так что я понятия не имел о женщине и ребенке в Рауэе. И если бы не прогулял в тот день работу, мои волосы наверняка тоже горели бы. И по-настоящему до меня это дошло только теперь.
— Я больше не хочу вас видеть. — Она вновь печально улыбнулась. По щекам, как и у меня, катились слезы. — Меня не волнуют ваши проблемы. Меня не волнует дерьмо, которое вы раскопали. Между нами все кончено. С этой минуты оставьте меня в покое. — Пола начала поворачиваться, но вновь посмотрела на меня. — Они сделали это во имя Бога. Но никакого Бога нет. Если бы был Бог, мистер Стейли, он бы поразил их всех в галерее вылета, где они сидели с посадочными талонами в руках, но Бог этого не сделал. И когда объявили посадку, эти сволочи поднялись на борт самолетов.
Я наблюдал, как она идет к лифту. С очень прямой напряженной спиной. Волосы торчат во все стороны, совсем как у девчонки в мультяшном сериале «Воскресные забавы». Она больше не хотела меня видеть, и я ее не винил. Я закрыл дверь и посмотрел на стального Эйба Линкольна в кубике из прозрачной пластмассы. Смотрел долго. Думал о том, как бы запахли волосы его бороды, если бы генерал Грант подпалил ее своей сигарой. Неприятный пошел бы запашок. По телевизору кто-то говорил о распродаже матрацев в «Слипис». А потом появился Лен Берман и принялся рассказывать об очередном матче «Джетс». [24]
24
«Нью-Йорк джетс» — профессиональная футбольная команда, входящая в восточное отделение Американской конфедерации.