Вещи, которые я хотела сказать (но не сказала)
Шрифт:
– Касса закрыта, - твердо говорит женщина за кассой.
– И ты туда же, - говорю я дрожащим голосом. Я оглядываю почти пустой обеденный зал, молясь, чтобы никто не видел, как я тихо разваливаюсь на части.
Потому что я так близка к тому, что просто рухну на пол и зарыдаю.
– Хорошо, - раздраженно говорит она, просматривая мои вещи и называя мне общую сумму. Я плачу ей наличными, говорю, чтобы она оставила сдачу себе, прежде чем я развернусь и поспешу вон оттуда, натыкаясь прямо на твердую, горячую стену там, где должен быть выход.
–
Крепкие руки хватают меня за плечи, и я поднимаю голову, чтобы увидеть ухмыляющегося Эллиота Макинтоша.
Один из друзей Уита.
Я уверена, что он слышал все эти истории. Верит, что все это правда. Думает, что может поступать со мной по-своему, и я просто покорно подчинюсь.
– Отпусти меня, - бормочу я, прижимая еду и напитки к груди. Я должна была положить их в свой рюкзак перед выходом, но я слишком торопилась.
– Что у тебя там?
– спрашивает он, наклоняя голову, чтобы посмотреть, что я держу в руках. – Поздний ланч, да? Не хочешь поделиться? Вернуться в свое общежитие и немного потусоваться?
– Отойди от меня.
– Я вырываюсь из его хватки и продолжаю идти, направляясь прямо в библиотеку. Эллиот не отстает от меня, его длинные ноги позволяют легко догнать меня, и я изо всех сил стараюсь не смотреть на него.
– Успокойся, детка. Ты так торопишься.
Он смеется. Я украдкой бросаю на него взгляд. У него темные волосы и темные глаза, оливковая кожа и полные губы. Такой же красивый, как Уит, но по-другому.
Хотя мое тело не дрожит, просто находясь в его присутствии. Вот в чем колоссальная разница.
– Разве тебе не нужно идти на занятия?
– бросаю я ему, поворачивая налево.
Вдалеке маячит библиотека.
– Я бы пропустил урок ради тебя.
– Он тянется, хватая меня за руку и заставляя остановиться. – Давай проведем немного времени вместе. Познакомимся поближе друг с другом.
– Я не могу. У меня занятия.
– Как будто это единственная причина, по которой я не хочу проводить с ним время.
Его улыбка легка. – Нет, у тебя нет урока. У тебя свободное время. Как и у меня. Давай посидим в библиотеке. Я знаю тихое местечко, где нам никто не помешает.
Я пытаюсь вырваться из его хватки, но его пальцы сжимаются на моей руке.
– Нет.
– О, да ладно.
– Он подходит ближе, так близко, что его тело касается моего. – Я знаю, что ты отдаешься Уиту. Он говорит, что трахать тебя - это опыт всей жизни. Просто дай мне немного попробовать.
Мой разум раскаляется добела от ярости из-за его слов и не раздумывая, я поднимаю колено, целясь прямо в яйца Эллиота.
И попадаю в цель.
– Гребаная шлюха!
– ревет он, отпуская меня, чтобы прикрыть свое барахло руками, когда падает на землю.
Я срываюсь на бег, все еще держа в руках еду и напитки, двойные двери библиотеки становятся все ближе и ближе. Я чувствую, как слезы текут по моим щекам, увлажняя кожу, и я даже не осознавала, что плачу.
Я больше не могу этого выносить. Я не могу. Насмешки. Подлость. Насилие. Боль. Ложь. Уит говорит людям, что мы занимаемся сексом?
Боже, как он этого хочет. Высокомерный придурок.
Я ненавижу его. Я ненавижу их всех.
Как они не дают мне ни единого шанса. Как учителя и персонал стоят в стороне и позволяют этому происходить. Они видят, что происходит, но они просто боятся идти против своего бесстрашного лидера.
И он не бесстрашный лидер. Он семнадцатилетний парень, который ведет себя как вампир. Это означает, что он якобы видел и делал все это более миллиона жизней, и теперь ему смертельно скучно.
Я его, блядь, терпеть не могу.
Что самое сложное во всем этом?
Когда они игнорируют меня. Как будто меня не существует. Я сталкивалась с подобным поведением всю свою жизнь. Можно подумать, я уже привыкла к этому. Но это не так.
Одна из дверей распахивается, и там стоит Уит с улыбкой на лице, его взгляд направлен на меня и ни на кого больше. Как будто он все это время ждал, чтобы поприветствовать меня. Его взгляд перемещается на его друга, который все еще согнут пополам от боли и корчится на земле позади меня, и я останавливаюсь, тяжело дыша, слезы все еще текут.
– Ты причинила боль Эллиоту?
– недоверчиво спрашивает он меня.
– Пнула его по яйцам, - говорю я с удовольствием, надеясь, что он подумает, что я могу сделать то же самое и с ним. Я становлюсь немного выше, чувствую, как слезы высыхают на моих щеках. Как будто я приказала им остановиться, и они вняли моему призыву.
– И я слышал, ты назвала Лейси Атертон пиздой?
– Он поднимает брови.
– Она одна из них.
– Я вздергиваю подбородок, ненавидя себя за то, что все еще держу в руках свой обед и ужин. Я чувствую себя глупо.
Уязвимо.
– Ты не ошибаешься, - говорит он. – Просто никто никогда не называет ее таковой.
– Ну, так я это и сделала.
– Я свирепо смотрю на него.
Он пристально смотрит на меня.
– И прекрати говорить людям, что мы трахаемся, - бросаю я ему.
Удивление мелькает в его взгляде лишь на мгновение, прежде чем выражение его лица выравнивается.
– Я никогда не говорю о тебе.
– Лжец, - шиплю я.
– Кто тебе сказал, что я говорю об этом?
– Твой друг без шариков.
– Я кивком головы указываю на Эллиота. Рот Уита снова кривится.
– Он врет.
– Конечно.
– Я не верю Уиту. Он тот мудак, который убедил всех отвернуться от меня. У него вся власть в этом кампусе, и они преклоняются перед ним. Даже взрослые. Особенно взрослые. Они, вероятно, в ужасе от того, что потеряют работу, если ослушаются его.
– Ты мне не веришь?
– спрашивает Уит.
Я киваю головой.
– Ты умнее, чем я думал, - бормочет он так тихо, что я почти не слышу его.
Но я это услышала, и он, должно быть, думает, что я абсолютно глупа, если думает, что я верю всему, что он говорит.