Веселые каникулы мажора
Шрифт:
Сквозь дрёму слушаю ровное дыхание любимой девочки. Ощущаю биение её сердца и улыбаюсь. Да, улыбаюсь от счастья, не смотря на грозу, на новую пальбу где-то внизу. И даже запах жжёной резины не уменьшает степени моего (нашего!) счастья…
* Исп.– Максим Леонидов — «Не дай ему уйти»
Глава 28
Лето 1998
В небе звёзды несутся клином,
А за ними течёт река.
Уплывают вслед за ними
Дни и ночи, и облака.
Люди мимо меня проходят,
Только ты до конца со мной.
Солнце с нас глаза не сводит,
Перешёптываясь с луной.
Лей, ливень, не жалей!
Вылей все скорей,
Чтоб к утру просохло!
Лей, ветром в окна бей!
Я скажу тебе:
Всё не так уж плохо…
Дождь стихает только под утро, когда первые рассветные лучи начинают ласково гладить верхушки деревьев. Из пещеры, в которой мы скрылись от ливня, виден зеленый простор, тянущийся к теплу.
Потягиваюсь, с тихим писком одёргивая футболку, в которой спала. И пусть кроме футболки на мне ничего нет, а спала я, устроившись на руках Андрея, румянец заливает щёки.
В утреннем свете моя смелость тает также быстро, как рассеивается туман, подгоняемый низинным ветром.
— Не смотри, — прошу, отворачиваясь на всякий случай, чтобы не показать своего смущения. — Пожалуйста…
Барс послушно закрывает глаза и разжимает руки, позволяя мне встать.
Неуклюже сползаю с его ног и встаю, придерживаясь за каменную стену. Холодно и пробирает внутри, хотя к обеду наверняка на улице будет пекло. После бури всегда так, только это не спасает от озноба внутри каменного мешка.
— Ты всё? — Андрею надоедает ждать, и он начинает меня подгонять, пока я мечусь на маленьком клочке, служащим полом, и собираю свои испорченные вещи.
Конечно, надевать на себя сырой и грязный комок нет никакого смысла. Барс пытался вчера расправить вещи, чтобы подсушить, но ему это не очень удалось.
— Я… У меня вот, — забыв, что сама велела не подглядывать, протягиваю нечто, когда-то бывшее красивой юбкой. На майке и вовсе странные бурые разводы, напоминающие… — Ой!
Осматриваю футболку Барса и замечаю брызги на светлой ткани.
— Тихо, — он уже рядом
Мне немного смешно от его слов, а особенно от того, как он говорит обо мне во множественном числе, но тут я вспоминаю про пятна крови и перестаю веселиться.
Киваю, и на всякий случай хлопаю ресницами. Ещё бы и озвучила, но Андрей хитро держит мой подбородок, не давая говорить. Мычать, наверное, получилось бы… Хотя…
Да, точно: мычать могу.
— Ну, раз «му», то точно поняла, — удовлетворенно подмечает Барс, принимая вновь серьезное выражение. — То, что тебя пугает, естественно. Это бывает у всех. Слышишь, Вась? У всех. Тебе сейчас больно? Не тянет нигде? Как ты себя чувствуешь? Не жалеешь?
Вопросы, вопросы, вопросы, заставляющие краснеть и бледнеть. А последний Барс задаёт сбившимся на шёпот голосом, будто боится услышать в ответ, что жалею.
Я не жалею ни капли. То, что случилось, случилось целиком и полностью по моему желанию и с моего согласия. Думать о том, что я бы поступила иначе, если бы… Какие «если», когда мы вчера чудом избежали…
Господи… А ведь мы могли погибнуть… Могли же? И когда ехали в темноте, убегая… И когда в нас стреляли… И когда Андрей свернул на параллельную дороге тропинку… Да если бы кто-то свернул за нами, нам бы или скинуло вниз с обрыва, или расплющило о выступ скалы…
— Цветочек? — начавшуюся панику прекращает Андрей, встряхнувший меня за плечи. — Ты чего?
Смотрю на него во все глаза и прихожу в себя. Всё же в порядке? В порядке. Он рядом. Держит меня и смотрит в ожидании. Щурится слегка и поднимает одну бровь, как делает обычно, когда чего-то не понимает.
Точно! Он же ответа ждёт, пока я начинаю представлять себе возможные ужасы вчерашней ночи.
— А? А… Я нормально. Нормально, честно. Не болит, но… Эээ… У меня…
Как ему объяснить, что мне надо помыться, чтобы стереть что-то засохшее между бёдер, не знаю. Неопределённо развожу руками, бестолково шаря глазами по неровным стенам.
— Мне бы воды, — наконец формулирую какую-никакую, но мысль. — И с одеждой…
— С одеждой придется потерпеть. Пока побудешь в футболке. А с водой… Попробуем решить.
Оставив меня в самой глубине, запретив высовываться наружу, Барс аккуратно выглядывает из нашего укрытия и, прислушавшись, выходит полностью, пообещав быстро вернуться.
Томительные минуты ожидания растягиваются в вечность. Я успеваю вспомнить всё, что происходило с нами, и убедиться снова, что не жалею. Успеваю испугаться и занервничать, когда по моим подсчетам проходит полчаса, а Андрей не появляется. Успеваю заплакать от страха, и броситься к нему на шею, когда он показывается у входа, неся в бутылке воду.