Весеннее чудо для мажора

Гауф Юлия

— К ноге! — добавил в голос строгости, и Булка вернулась.

Подстроилась под мой шаг, но я стопроцентно знаю — через пару минут снова захочет убежать. Даже в глаза не смотрит, зараза обидчивая. Ну ничего, с одной обиженной справился, скоро шелковая у меня станет, с этой тоже разберусь.

Свернули на нашу улицу, пришлось присвистнуть на собаку, и та, клянусь, впервые посмотрела на меня. Обиженно.

— Да не брошу я тебя! Не брошу! Вот, как обустроился, так сразу и забрал, — рыкнул на нее. — Заметь,

с боем забрал, мне Машка чуть глаза не выцарапала. Мол, беременных обижать нельзя, и собак у беременных тоже забирать нельзя. Так что хорош на меня пыхтеть.

— Кому свистим? — услышал я томный голос, и повернул голову вправо. — И с кем разговариваем, а, красавчик?

Я чуть в голос не застонал.

Твою ж мать! Это та чокнутая, на крыльце которой я в первую ночь вырубился. Сначала чуть не грохнула меня, а потом в штаны полезла. А сейчас строит у калитки, семечки лузгает.

Может, убежать? Или Булку на нее натравить?

Булка с индифферентным видом, будто мы с ней не знакомы, прошла чуть дальше, и начала нюхать булыжник у забора.

— Зайти не хочешь, Андрей? — промурлыкала женщина. — Муж в рейсе, а у меня борщ. Накормлю, извинюсь за прошлую встречу.

— Не надо извиняться, — я отступил на шаг, а эта… эта сделала ко мне шаг.

И скорлупку выплюнула.

— А я думаю, что надо извиниться. Понимаешь, муж часто в дороге, а я же молодая еще, и красивая. Красивая ведь? — переспросила с угрозой, а чертова Булка забежала в ее двор.

— Очень красивая, — торопливо пробормотал. — Булка, ко мне! — заорал я.

— Собачка ко мне забежала, да? Так заходи, накормлю и тебя и псинку. На тебя вообще смотреть больно — худющий какой. Нормальный мужик должен быть уххх!

— Не голоден. Булка, твою мать, быстро ко мне!

Чертова деревня! Нет, я привык, что и девчонки интерес могут проявлять, но не так же в лоб. Это не интерес, а, как бы сказала Лиза, абьюз. Во.

Булка выглянула из-за калитки, и снова шмыгнула во двор.

— И все же, заходи. Ну не дурак же, понимаешь, к чему я веду? Борщ, а потом все остальное, — женщина встряхнула волосами, расколола в ладони семечку, и закинула зернышко в рот. — Идем, а то соседи увидят, будут потом трепаться десять лет.

— Так, хватит, — нахмурился я. — Никаких борщей, у меня девушка есть. Спасибо за щедрое предложение, но я — пас. А собаку свою заберу, — отодвинул женщину… как же ее зовут-то? со своего пути, заглянул во двор, и схватил шкодную Булку за загривок. — Валим отсюда, подруга!

Развернулся, и наткнулся на эту. На нимфоманку. Встала в проходе калитки, в глазах слезы, руки прижаты к груди. И смотрит так… с укором.

— Не понравилась? Старая?

— Девушка есть, — уже не скрывая злости бросил я, и хотел снова отодвинуть ее с пути, чтобы выйти, но на меня накинулись.

Со всхлипом эта ненормальная

обняла меня, уткнулась губами в грудь, в шею, подняла на меня уже мокрое от слез лицо — помада размазалась, а еще я понял, почему она себя так ведет: перегар.

— Женщина, — оторвал ее руки от себя, и проскочил на улицу, — лучше сидите дома, и не ищите приключения на пьяную голову. Всего доброго. Булка!

— Ну и пошел вон! — заорала она во весь голос, и захлопнула калитку со всей дури, от чего Булка испугалась, и стартанула по улице.

Ладно, фиг с ней, далеко от меня не убежит.

Пошел по улице, и расправил плечи.

Хм, надо Лизе сказать, что нормальный мужик должен быть «ухххх», и чтобы борщом почаще кормила, и нос не воротила. Накажу ее еще маленько, и будут мне и борщи, и все остальное.

Я улыбнулся, и как раз увидел свою вредину. Стоит у калитки, меня подзывает — красивая до одурения, снова чем-то недовольная, и, почему-то, бледная.

… может, к черту эти наказания? Перемахнуть через забор, утащить ее в кровать, и… а, черт, нет. Булку нужно поймать, а то местные псы подерут дурынду.

— Что это такое? У тебя на шее — что это? — спросила Лиза, будто я еще отошел от первого вопроса.

Витя покойник, гарантирую! Какого хера он Лизе наплел? Убью скотину!

— Что?

— У тебя на шее, — убито прошептала Лиза, и стала выглядеть не привычной колючкой, а такой ранимой и нежной, что обнять бы ее.

Крепко.

Поцеловать. И не отпускать, пока глупости из головы не выкинет.

— Так, давай-ка по порядку, Лиз. Только сначала…

— Хватит, — покачала она головой. — Наговорились уже. Все, что нужно, я увидела и услышала. В очередной раз чуть не попалась. Счастливо оставаться!

Она гневно сверкнула глазами, развернулась, и побежала домой.

* * *

ЛИЗА

Домой я забежала, захлопнула дверь так, что раздался треск, и быстро закрылась изнутри.

— Черт, да у него же ключи есть, — прорычала, и побежала в кладовку за шваброй, ручку которой и просунула через дверную ручку.

Забаррикадировалась капитально: окна проверила, дверь подергала — враг не пройдет. Затем задернула шторы по всему дому, и остановилась посреди комнаты, сжав кулаки.

Злость как нахлынула, так и испарилась, вытесненная разочарованием.

Предал. Опять. А я-то, дура, уже сдалась — пусть только в душе, а не на словах… хотя, к чему слова, когда я вчера так стонала, и просила близости?! А он…

— Ненавижу, — выкрикнула я, упала на кровать, и всхлипнула, уткнувшись лицом в подушку.

Всхлипы переросли в рыдания — душат они меня, горло дерут, сердце. Только по Андрею я так плакала — что раньше, что сейчас. Плакала, и ругала себя и мысленно, и всхлух: