Весенние ласточки
Шрифт:
— Надо было пригласить его жену, — сказал де Мулляк, тоже обеспокоенный отсутствием профессора.
— Я думаю, она бы отказалась, — возразила Ирэн.
— Все равно, надо было это сделать приличия ради. Может быть, он боится ездить без нее. А что мы будем делать, если он не приедет?
Этот же вопрос мучил Ирэн. Она уже подумывала, не следует ли в этом случае и ей остаться. Остаться, когда она уже вот-вот должна была улететь! Ирэн готова была заплакать. Хорошо, что ей пришло в голову попросить Леона Бургена проводить ее. Ему можно было поручить связаться
— Вот он!
Ирэн и Леон бросились навстречу профессору. Тот шел по залу за носильщиком. Несмотря на сравнительно теплую погоду, Ренгэ был в пальто, которое могло защитить и от сибирских морозов.
— Меня задержала жена. Все читала наставления, как будто я уезжаю навсегда. И это повторяется перед каждым моим отъездом.
Ирэн занялась регистрацией его багажа. У профессора был огромный чемодан, который потянул точно столько килограммов, сколько полагалось по норме. Матерчатую сумку он решил оставить при себе.
Де Мулляк снял шляпу и представился.
— Господин профессор, я много слышал о вас, но не имею счастья быть с вами знакомым.
Профессору понравился этот высокий, изысканно вежливый молодой человек с тонкими чертами лица, и он откровенно поделился с ним своими волнениями.
— Знаете, меня тревожит эта поездка. Я не очень хорошо понимаю свою роль…
Громкоговорители снова кого-то вызывали…
— Это нас, — сказала Ирэн. Теперь, когда все уладилось, она боялась, что автобус уедет без них.
Леон Бурген попрощался, пожелав им счастливого пути.
— Боже мой! — воскликнул профессор, когда автобус тронулся. — Кажется, я забыл очки.
Он похлопал себя по карманам. К счастью, очки, а с ними и пилюли против укачивания оказались в пальто.
— Видите, жена обо всем подумала…
На аэродроме он спросил де Мулляка, не будет ли неприятностей на чешской границе.
— Почему?
— У меня с собой фотоаппарат и разные материалы.
— Литература их не интересует.
— Значит, я могу взять с собой газеты?
— Конечно.
Ирэн еще не летала и со смешанным чувством любопытства и беспокойства ждала отлета. Самолет медленно пересек поле и остановился. Когда все пассажиры заняли свои места, летчик включил один за другим все четыре мотора, самолет затрепетал, как скаковой конь, и, увлекаемый стремительной силой пропеллеров, покатил все быстрее и быстрее… Ирэн глядела, как убегает трава вдоль дорожки, и ей казалось, что она стремительно несется вперед… Еле ощутимый толчок — и огромная птица оторвалась от земли. Под ней поплыли зеленые ковры аэродрома и прилегающих полей… Самолет набрал высоту, нырнул в облака, вышел из них и понесся под яркими лучами солнца на фоне голубого неба.
— До чего же нелепо лететь через Брюссель, чтобы попасть в Прагу, — говорил профессор де Мулляку.
— Прямое сообщение
— Знаю. И сделали это мы. А еще говорим о железном занавесе!
Ирэн сидела у окошка и, рассеянно слушая разговор, любовалась расстилавшимся внизу бесконечным морем белых хлопьев… На мгновение ей показалось, что испортились моторы, но ее попутчики как ни в чем не бывало продолжали беседовать. У нее отлегло от сердца, только когда в приоткрытую дверку она увидела, что радист в кабине спокойно закуривает сигарету… За те пятьдесят минут, что длился перелет, у нее была еще минута испуга, когда самолет с приглушенным гулом пробивался сквозь туман, разрывая его в клочья и с безумной скоростью разбрасывая их по обе стороны своего корпуса.
— Господа пассажиры, прошу вас надеть пояса, — сказала стюардесса.
— Что случилось? — обеспокоенно спросила Ирэн.
— Мы сейчас будем приземляться.
В Брюсселе они пересели на самолет «Сабены» и благополучно долетели до Праги.
В пути им подали холодный завтрак. Ирэн дремала под мурлыканье моторов. Профессор спал почти всю дорогу. Де Мулляк читал детективный роман. Незадолго до посадки он пересел к Ирэн:
— Мы летим над Богемией.
— Откуда вы знаете?
— Здесь своеобразный пейзаж: равнины, холмы, поля и леса. Зимой все покрывается снегом и только изредка мелькают темные пятна — это еловые леса.
Самолет постепенно снижался. Яркий свет, исходивший от очистившегося неба, подчеркивал разнообразие красок осеннего пейзажа. Прямые, словно натянутые струны, дороги скрещивались, как на географической карте, и сбегались к крошечным деревушкам, Ирэн, разглядывая это необъятное пространство, пыталась найти признаки человеческого жилья. Какая-то черная палочка с медлительностью микроба ползла среди неподвижных полей. Ирэн не сразу догадалась, что это поезд. Вскоре она увидела маленькие белые точки, разбросанные вокруг домов и напоминавшие микроскопические шампиньоны…
— А что это за белые шарики?
— Гуси. В Чехословакии разводят гусей, так что нас с вами ждет вкусный обед.
Но в это время вспыхнула надпись, сообщавшая пассажирам, что самолет пошел на посадку, и Ирэн так и не узнала, всерьез говорил де Мулляк или шутил.
Бельгийская стюардесса указала им на симметрично расположенные дома с красными черепичными крышами, напоминавшие детский «конструктор», и сказала:
— Вот Лидице!
— Мне кажется, я слышал это название, — проговорил профессор.
Самолет медленно разворачивался над позолоченной солнцем Прагой… Он пролетел над голыми холмами, низко прошел над березовой рощей, над свекольным полем и с легкостью насекомого сел на летную дорожку. Постепенно замедляя ход, он пересек поле, спугивая огромных зайцев, которые убегали в сухую траву.
— Черт побери, здесь, видно, не охотятся! — заметил один из пассажиров.
— Охотятся, только не на аэродромах, — ответил его сосед.
Самолет описал полный круг и подкатил к зданию аэропорта, пропеллеры вздрогнули и замерли, моторы замолчали.