Весна (Дорога уходит в даль - 3)
Шрифт:
Обрадовался, снял с себя все мокрое, повесил сушить. Жду этой яичницы, я тебе скажу, как не знаю какого счастья. Мою руки у рукомойника, даже запел от аппетита. И вот она стоит передо мной на сковородке, что твоя купчиха первой гильдии! Золотая, пузырится, ну прямо дышит! И...
– И?..
– повторяет Сенечка.
– И не досталась она мне, та яичница!
– Почему?
– Петух там вертелся, пропади он совсем! Большой, красивый такой, чисто офицер. Вскочил на стол - и плакала она, моя яичница!
– Петух скушал?
– догадывается Сенечка.
–
Сенечка смеется. И мама, и сам дедушка тоже.
Но я слышу это из своей комнаты, как сквозь сон... То есть и смех, и разговоры доносятся до меня, да и историю с петухом и яичницей дедушка не раз мне рассказывал!.. Но тут - словно меня нет. Вместе с книгой "Андрей Кожухов" я улетела далеко - в Швейцарию!
Там, в Женеве, русский революционер Андрей Кожухов читает письмо, полученное от товарищей из Петербурга.
Что пишут ему товарищи? Из-за морозов погибли овечки...
Сестра Катя вышла замуж... Очень несчастна... Отец в отчаянии.
Его седые волосы...
Что за галиматья! Какие-то овечки, какая-то Катя, какой-то отец с его седыми волосами... Что все это означает?
Это - конспиративное письмо. Андрей Кожухов смазывает страницы кисточкой, пропитанной каким-то химическим составом.
Тотчас же смываются и исчезают нелепые фразы письма; под ними обнаруживается другой текст. Но и его не так просто прочитать. Это не слова, а какие-то отдельные цифры, буквы - шифр!
Опасаясь, как бы жандармы, в свою очередь, не додумались до химического состава, смывающего верхний слой письма, петербургские революционеры еще и зашифровали письмо. Несколько часов проводит Андрей Кожухов, расшифровывая письмо при помощи особого "ключа".
Наконец письмо прочитано. Андрей Кожухов узнает, что его друг и товарищ по революционной работе, Борис, арестован.
Андрей должен немедленно возвратиться в Россию. Его встретят в пограничном городке, вручат ему фальшивый паспорт и помогут нелегально перейти русскую границу...
Дедушка давно ушел. Сенечка спит. Мама одевается - собирается в гости, куда должен приехать и папа, если он рано освободится.
А я все читаю замечательную книжку.
Вместе с Андреем Кожуховым я приезжаю в Россию и окунаюсь в тревожную, напряженную жизнь революционеров... Какие люди! Какие герои!
Один из них, Борис, схвачен и сидит в тюрьме. Революционеры - среди них его жена Зина и недавно приехавший из-за границы Андрей Кожухов предпринимают отчаянные попытки освободить из тюрьмы Бориса и двух его товарищей. Но все попытки в самую последнюю минуту срываются. Уже готов подкоп, прорытый под зданием тюрьмы, - завтра Борис и его товарищи убегут из тюрьмы. Но все срывается - подкоп обнаружен!
Тогда революционеры решают: когда Бориса с товарищами поведут на допрос, напасть на конвой и отбить арестованных.
В назначенный день все готово: через подкупленного тюремного надзирателя Борису и товарищам его передано оружие. По всему городу выставлены сигнальщики; готова коляска, которая увезет отбитых арестованных.
Уже поздно. Мама уехала в гости. Сенечка и Юзефа давно спят. А я все читаю.
– Загась лямпу!
– приказывает мне Юзефа, приподняв от подушки растрепанную седую голову.
– Спать не даешь!
И она снова засыпает.
Погасить лампу? Прервать чтение? И до самого утра не знать, что было дальше с этими удивительными героями? Нет, не могу я оторваться от книги.
Лампу я, конечно, погасила - пусть Юзефа и Сенечка спят.
Неслышно ступая босыми ногами, я ухожу из нашей комнаты.
Куда? Ну конечно, в единственное надежное убежище: в уборную. Вслед мне доносится сонный голос Юзефы - она заметила, что в комнате стало темно.
– Загасила лямпу? Ну и умница... Спи, спи!
Нет, я не сплю. Я сижу в уборной и при свете маленькой коптилки читаю свою книгу.
...Все пропало! Царский суд приговорил к повешению Бориса, его жену Зину и Василия, милого Василия, такого веселого затейника, такого верного товарища и железного революционера!
Привязанных веревками к позорной колеснице, их везут по городу к месту казни. Андрей Кожухов становится в толпе так, чтобы революционеры-смертники в последний час перед казнью увидели лицо друга. Вот колесница поравнялась с Андреем. Вот их взгляды скрещиваются в последний раз. Ветер развевает светлые волосы Зины вокруг ее милого лица... "Почему у нее стали короткие волосы?
– думает Андрей.
– Ах, да, понимает он, - ее остригли для того, чтобы палачу было удобнее повесить ее..."
Возвратившиеся из гостей мама и папа, не найдя меня в кровати, встревоженные, отправляются искать меня. Мама сразу замечает полоску света, пробивающуюся из-под двери в уборную.
Открыв эту дверь, мама и папа пугаются еще больше. В длинной, до пят, ночной рубашке, поджимая озябшие босые ноги, я сижу на единственном в уборной седалище и плачу... Плачу так сильно, что даже не слышу, как на пороге появились мама и папа!
– Пуговка...
– осторожно окликает меня папа полузабытым уже именем моего раннего детства.
– Пуговка!..
Папа берет меня на руки, как маленькую, - и я, как маленькая, обнимаю его за шею, кладу голову на его плечо.
– Папа, их всех казнили...
– шепчу я.
– Всех!.. И самого Андрея Кожухова тоже!
Глава двенадцатая. КАК РОЖДАЕТСЯ КРУЖОК..
Утром просыпаюсь разбитая. Голова болит и гудит, словно в нее, как в колокол, ударяют чугунным билом.
Сперва я даже радуюсь: вот как повезло - я заболела! Можно не идти сегодня в институт.
Но нет, это зряшная надежда. В горле у меня при глотании не саднит, голова хоть и болит, но не горячая: просто читала полночи "Андрея Кожухова", не выспалась... Даже под ложечкой не сосет. Нет, к сожалению, я здорова.