Весна незнаемая. Книга 1: Зимний зверь

Дворецкая Елизавета

– Что случилось-то? – Поверх головы Баяна Смеяна с тревожным любопытством оглядела кметей. – Что за драка? Ты чего говорил, Дозор? Про Громобоя? Это он?

– Да ни с чего! – растерянно ответил кто-то из кметей. – Громобой-то к нему подошел и говорит: «Ты чего к нашим девкам…» Как будто только сейчас увидел! А Черный ему отвечает: «А твое какое дело?» Вот и все…

– Он же вроде за нее сватался… Там Веселка была Хоровитова, с Велесовой улицы, – добавил еще кто-то. – А теперь он ее с ним увидел – ну, и обида взяла…

Ростислава опять запричитала вполголоса, Смеяна вопросительно оглядывала остальных, но

все кивали или пожимали плечами. Разговор Громобоя и Баяна перед дракой помнился очень смутно, поскольку ничего значительного в нем сказано не было. А плоды недолгого происшествия казались громом среди ясного неба: брат князя побит на глазах у дружины, а обидчик скрылся в Перуновом святилище.

Уразумев, как было дело, князь пришел в такую ярость, в какой его не видели очень давно.

– Где он есть? Холоп, мужик посадский! На моего брата! Рыло немытое! Сюда его! В землю вобью! – свирепо выкрикивал Держимир, то сжимая, то разжимая кулаки. – Собачий сын! Как посмел! Почему не привели?

Глаза князя горели черным огнем, брови дергались вверх-вниз, мелкие шрамики на висках налились кровью. При виде этого каждый понял бы, почему прямичевского князя прозвали когда-то Крушимиром. Сейчас он был готов голыми руками свернуть шею обидчику.

– В святилище он Перуновом, – ответил Дозор. – Зней его к себе забрал.

– Сюда его ко мне! – требовал князь, и на его лице отражалась такая неистовая ярость, что всем вокруг было страшно. Он даже не вслушался в полученный ответ. – Где он есть? Чтоб сейчас передо мной был!

– Да как же его взять? – отозвался Дозор, поскольку никто другой не смел подать голос. – Говорю же: Зней его забрал к себе. Оттуда его не взять. Из святилища-то.

– Как это – Зней забрал? – Держимир постепенно осознавал смысл слов, но ни имя Знея, ни название святилища не способны были укротить его яростный порыв. – Куда забрал? Да как он посмел? Я его не из святилища, я его из-под земли достану и в клочья порву!

С этими словами он стремительно бросился из гридницы во двор, и большинство кметей по привычке всегда быть рядом потянулись за ним, хотя многим было страшно подумать, во что выльется ссора князя с волхвом. Зней ведь впустил Громобоя в святилище не затем, чтобы выдать князю, а князь Держимир никогда еще не отступал.

– Разнесет, – заметил Баян ему вслед. Сейчас он уже скорее удивлялся тому, что посадский парень его ударил, чем злился. Ни к кому не питая злобы или вражды, он ни от кого не ждал враждебного отношения к себе.

– Пусть разнесет, – сердито ответила Смеяна. Сейчас она была похожа на кошку, у которой пытались отнять котенка. – По-другому-то он не уймется. А тому рыжему и поделом!

– Я бы тоже не унялся, – обиженно буркнул Баян и еще раз с осторожностью подвигал нижней челюстью. – Если бы ему кто ни с того ни с сего в зубы копытом. Сдурел парень, Тэнгри-хан видит, сдурел! А зубы потом метлой мести придется…

Беседа князя Держимира со Знеем велась через закрытые ворота, поэтому получилась достаточно громкой. Слухи мгновенно скатились вниз по Посадскому Возу и разлетелись по всем концам Прямичева. В Кузнечном конце началось волнение. Женщины причитали, мужчины переглядывались, молчаливо спрашивая друг у друга совета. Парни собрались кучкой, но только переминались с ноги на ногу: уже лет восемь Громобой был их вожаком, но

святилище – единственное место, откуда они никак не могли его выручить. То и дело кто-то бегал в детинец за новостями или прибегал оттуда, то и дело прежние слухи сменялись новыми, перелетая как бы по воздуху, без участия людей. То говорили, что Громобой все-таки взят княжеской дружиной и посажен в поруб, то вдруг приходила весть, что за обиду своего брата князь наложил виру на весь Кузнечный конец. В этом не было ничего удивительного, но числа при этом назывались страшные – то сорок гривен, то восемьдесят, что превышало годовые подати со всего Кузнечного конца.

– Поди, отец, поди! – причитала Ракита. – Узнай, где он хоть, твой жеребец непутевый!

– Не ходил бы ты, Вестим! – одновременно советовал осторожный Овсень. – Как бы и тебе под горячую руку в поруб не ссыпаться. Знаешь ведь, к кому идешь… До завтра-то он поостынет… – И даже назвать князя по имени Овсень боялся, как боятся упоминанием призвать нечисть. Князь Держимир в гневе был немногим лучше Змея Горыныча.

– Иди, иди! – настаивали другие. – А то сейчас дружину пришлет, всех подряд похватают да всех в поруб! Хорошо если весь конец не спалят! Ты у нас старший – иди, разговаривай. Скажи, что мы к тому буйству непричастные и княжий род завсегда уважаем…

– Вот, помню, в тот год, когда Молнеслав княжить начал… – заводил какой-нибудь старик, но на него досадливо махали руками: кровавые и смутные события полувековой давности не хотелось вспоминать, как не хотелось допустить мысли, что нечто подобное может повториться.

– Ой, пропал сын, пропадет и муж у меня! – вопила Ракита, уже забыв, чего хотела вот только что. – Посадят моего старика, с него все взыщут! Ой, Матушка Макошь, Перун Праведный! Улада Благодетельница!

– Сама ведь Громобоя к князю посылала! – отворачиваясь, ворчал Долгождан. – Весь день гудела!

– Посылала-то не на драку! – шипела в ответ Зарина. – Кто его просил княжича бить? Хоть бы ты удержал! Глядел, рот разиня!

– Как же, удержишь его! – отвечал ей за брата Смиряка. – Кто бы сумел!

Стемнело, близка была ночь, но о покое оставалось только мечтать. Во всем Кузнечном и во всех соседских концах скрипели двери, поблескивали огоньки лучин, поскрипывал снег под ногами, тянуло дымом и слышались негромкие, возбужденные и приглушенные тревогой голоса.

– Да в святилище Громобой! – прямо посреди улицы рассказывал Солома, только что прибежавший из детинца. Несмотря на поздний час, его обступила плотная толпа мужчин, женщин, даже детей. – Сам Зней его укрыл и князю не отдает. Не отдам, говорит, сын Перуна тебе, княже, неподсуден! Говорит, он должен Перуну служить, а не тебе, потому его Перун сюда призвал, а тебя наказал, что ты его против судьбы хотел толкнуть! Во как сказал!

– А князь что?

– А князь что? Ну, что… Из святилища-то он не возьмет.

– Зней не отдаст! Уж сказал, так это как гора каменная! – обрадованно говорили одни.

– А нам-то за него теперь отвечать? – возмущались другие. – Его Зней укрыл, а нас кто укроет?

– А ему теперь так до седых волос в святилище сидеть? – вздыхали женщины. – А про виру-то правда?

– Так князь сказал, – удрученно подтвердил Солома, поскольку с этой новостью даже его веселый нрав ничего не мог поделать. – За обиду…