Весна сменяет зиму
Шрифт:
Китти же забилась в угол и смотрела в пол, погрузившись в свои мысли. Она не понимала, за, что с ней так, ведь она просто хотела помочь Марку и во всём разобраться, и в голову закрались сомнения.
«А может этот Марк и вправду был террористом? Может он увидел во мне наивную дуру и навесил лапши на уши, о родителях и прочем? Может всё верно сказано этим капитаном, и Марк получил по заслугам? Одно остаётся неизменным, я, наивная дура! Я загубила свою жизнь, мне не объяснить теперь, почему я скрывала террориста. Моя жизнь кончена. Меня теперь отправят в тюрьму».
Так и провела Китти всю ночь, сидя в углу и потихоньку плача. Мимо её ушей пролетали мерзкие шуточки воров и проституток, охрана то и дело заглядывала к ней в камеру, дабы убедиться, что она в порядке. Как-никак она ещё являлась сотрудником штаба, за все действия в её адрес можно было ответить по всей строгости.
Ближе к утру в пункт ВСП, прибыл капитан Зит, уставший и измученный. Он передал дежурному несколько листов бумаги, на которых виднелся рукописный текст и росписи. Похаживая по коридору, словно по выставке, Чак разглядывал заключённых.
– Ну вот, опять одних шлюх и жуликов понабрали! Куда нам их столько, начальство же сказало, шлюх брать, только если те стоят на центральных улицах, либо у госучреждений. А в пригороде пусть юбки задирают, раз уж так охота.
– Отпустите нас капитан! – Дружно загалдели девушки.
– Нет уж, сегодня посидите маленько, закон всё же есть и дежурный здесь не я, да и может, поумнеете чуток. Хотя вряд ли у вас в голове, что-либо есть, был бы ум, работали бы на фабрике, а не в подворотнях телом торговали. О! – оживился Чак, увидев забившуюся в углу Китти. – У нас тут проститутка другого рода ещё есть! Которая помощь террористам предлагает, хорошо хоть ноги пред ним не раздвинула, хотя кто вас предателей знает. Эй, медивы! Вот ваша спасительница! Заступница косых и убогих. Доношу до твоего сведенья, что ты уже никакая не лейтенант, тебя разжаловали задним числом, а также уволили. Можешь считать, что тебе повезло, если бы не уволили, получила бы лет двадцать. А теперь поднимайся, мы едем в суд. Формальность, конечно, но приговор ты выслушать обязана. Машина уже нас ожидает.
Сложно представить, что творилось в голове у Китти, весь её привычный мир перевернулся с ног на голову, теперь она, бывший лейтенант штаба, ехала в заваренном решётками кузове машины городской охраны. За рулем сидел смуглый и сонный водитель, который периодически громко зевал, широко открывая рот, каждый раз за это извиняясь и оправдываясь. Рядом с ним сидел капитан Зит, такой же сонный, но довольно весёлый, видимо он уже мысленно примерял какой-нибудь орден за ликвидацию террориста и поимку его укрывательницы. Китти же было не до веселья.
В Муринии довольно жёстко карались деяния такого рода, террористов практически никогда не жалели и почти всегда их ликвидировали на месте, иногда расстреливали по приговору и очень редко отправляли в лагеря. В "особые зоны" так же отправляли и всех близких родственников, так как те представляли возможную опасность. Лагеря были переполнены и заключённых начали привлекать на строительные работы особой сложности, так же их отправляли в поселения особого режима, где те трудились на специальных заводах и фабриках, бесплатно за скудный паек.
Судьба Китти тоже была незавидной, за укрытие и любое другое пособничество террористам ответственность была так же суровой, чаще всего тюрьма либо особое поселение. Сроки были самыми разнообразными, но редко составляли меньше пяти лет. И Китти понимала, что её жизнь теперь не будет прежней. А за решёткой мелькал утренний город, всё тот же утренний город, что и вчера, всё те же люди шли на работу, спросонок здороваясь со всеми прохожими. Всё те же ехали по своим маршрутам автобусы, машины. И солнце так же лениво поднималось над городом, освещая фасады его домов и заводов золотистым светом. Всё было, как всегда и никто не замечал отсутствия в этом полусонном мире, молодой, наивной девушки, что ехала в кузове машины на скоротечный суд.
Китти Лину везли в главное здание военного суда. Она не сомневалась, что приговор уже ей выписан заочно, местные судьи и следователи работали оперативно и в таких делах не церемонились ни с кем, будь ты штабным офицером либо простым рабочим. За любую связь с медивским подпольем кара была суровой. А она попалась практически с поличным.
– Эй, лейтенант Лина! – крикнул ей капитан Зит. – Вещички в лагерь упаковала?
– Иди ты в задницу, капитан. – крикнула Лина ему в ответ.
– Я буду ходатайствовать, что бы твой дом передали мне, уж больно он мне понравился, на первом этаже я постелю ковры, а на втором, а между прочим тебе уже все равно, что я буду делать на втором. Ты туда все равно уже не вернёшься! Хотя отсидишь своё и выйдешь, тогда возьму тебя уборщицей, будешь полы мыть и газон стричь! Как тебе идея?
– Вам нравиться издеваться над людьми? Вы тварь бездушная, капитан! Отстаньте от меня!
– А я тебя человеком не считаю, ты предатель, ты в дом террориста пустила, сука, который людей мирных поубивал, форму, сучка, нацепила. Сдерут с тебя эти погоны сейчас, да на пол бросят. Теперь твоя форма лагерная роба! Шлюха.
– Я не знала…
– Все вы так говорите, не знала, не думала, не хотела. Я этими руками нашу Родину чищу от такой швали как ты, и буду чистить. И вообще рот свой поганый закрой. Ещё хоть раз пикнешь, без моего разрешения, я тебе твоё смазливое личико подравняю! Не нервируй меня, из-за тебя я не выспался.
Чак нервно закурил, делая длинные затяжки и, устремив взгляд на улицу, он был безмерно верен своему делу, считая борьбу с врагами отечества своим долгом. В городской охране служили не просто стражи закона, горохрана была элитой внутренних войск. В неё набирали только беззаветно преданных партии людей. Они не интересовались и не думали о своей работе, они её выполняли с особой гордостью. Мурзан Маут специально создавал эту структуру, для наведения жёсткого порядка внутри страны. Руководил охраной сам Селим Хегер – министр внутренней безопасности, второй человек в руководстве страны.
А тем временем машина, проехав КПП, въехала во внутренний двор Военного Суда. Китти уже была здесь и не раз, по служебным делам. Это огромное, похожее на большую, серую коробку здание, было до боли знакомым. Девушка часто ожидала в просторном вестибюле суда своих командиров, что прибывали сюда по самым разным делам. Теперь визит был крайне неприятным. Её вытащили на улицу, заковали руки и под охраной повели в здание, вслед ей кричал Чак:
– Удачной дороги сучка! Пиши мне из лагеря, свой адрес помнишь!