Весны гонцы. Книга 1.
Шрифт:
— Да, да! — охотно подтвердила Люба. — Мама с завучем ездили в Деево, в питомник, там обещали выделить саженцы в шефском плане.
— Ремонтные работы начали сразу на трех дорогах, — опять раздраженно заговорила Таня. — На одной не хватает грейдеров, на другой — автомашин, на третьей — гравия. Люди разбегаются, ремонт — ни с места. А Голов краснобайствует, что три дороги в районе строятся.
Люба то и дело вставляла: «А мама говорила…», «А папа рассказывал…», факты называла неприглядные.
Обстановочка вырисовывалась
— Ох, не позавидуешь Радию, — буркнул Олег, словно подслушав Аленины мысли.
Алена вздохнула. «Почему молчит Чалых? Шагает себе, с Сашкой беседует, будто его и не касается». Спотыкающиеся шаги Джека словно ударяли в спину, мешали ей.
— Ну что ж! — с иронией вдруг сказал Радий. — Если люди, умеющие работать, бегут — держать не станем. Будем опираться на тех, кто остался. Кстати, они себя неплохо показали сегодня. А потенциальный дезертир для меня — не опора.
— Опять демагогия, — устало отмахнулась Таня.
А Лиза примирительно протянула:
— Ты что, Светлов, не способен трезво, спокойно оценить обстановку?
«Мужа — и назвала по фамилии?» — удивилась Алена.
— Семейный конфликт назревает? — тихо спросил Олег.
— Не «трезво-спокойно» надо оценивать обстановку, а страстно! — раздался вдруг голос Огнева. — Со страстной уверенностью, со страстным желанием, со страстной любовью, со страстной ненавистью. Откуда, черт подери, эта рассудочность, расчетливость, холод?
— От эгоизма, эгоцентризма! — неожиданно крикнула Алена. — От мелкого практицизма.
И закричали хором: кто-то что-то возражал; кажется, Лиза защищала спокойствие и трезвость; кто-то утверждал, что мы действительно стали эгоистичны, расчетливы и равнодушны.
— «Без человеческих эмоций никогда не было, нет и быть не может человеческого искания истины», — опять вступил Саша. — Это Ленин сказал. «Трезво, разумно, спокойно»! Что будет с нами в старости? Ползучее существование, не выше чем на метр от земли, по которой топаешь и пылишь?
— Вот вам бы с вашими страстями и остаться в этом чудном районе, — с недобрым смешком, будто иголку, воткнула Таня.
Разговоры смолкли.
Олег стиснул руку Алены, оба замерли, ожидая, что сейчас выдаст бешеный Сашка.
— А вот это уж настоящая демагогия! И притом самая дешевая! — воскликнул Радий. — Докатилась, Татьяна. Точнехонько на позиции Голова перебазировалась. Мы — богатейший район — бедненькие, на иждивение просимся, нуждаемся в помощи, в спасителях. Пусть край нам жилье строит, дороги чинит, пусть шефы с заводов технику ремонтируют, тогда уж мы как-нибудь будем давать зерно… Нет, уж ты меня послушай, — резко оборвал он огрызнувшуюся Таню. — Будущий артист, выходит, должен сорваться с учебы и тащить за уши беспомощных комсомольцев — техника Татьяну Жебрик, агронома Радия Светлова и прочих? Да через два года он кончит
— Извини, перебью тебя, Радий Петрович, — заговорил Чалых. — Александр как раз мне очень интересный план излагал: Краевой молодежный передвижной театр. Не летние гастролеры, а свой театр, действующий круглый год. По чести-то, зимой нам артисты куда острее нужны. Радий Петрович, мы в этом театре кровно заинтересованы. Надо пробивать. Давай для начала в крайком комсомола!
— Костьми лягу, — негромко и будто удивленно сказал Радий.
— Да здравствует возрожденный БОП! Ур-ра!.. — закричал не к месту Женька.
Кто-то хлопнул в ладоши, и в темноте посреди пыльной разбитой дороги раздались аплодисменты.
Еще бы! Всем курсом вынашивали этот план, чего только не выдумывали, куда только не залетало разогретое в спорах воображение!.. А какую горечь принес курсу холодный отказ! И вот их идея возрождается, театр нужен, за него будут биться. У Алены мелькнула мысль: «А как же Глеб? Он что-нибудь придумает…»
— Мы вам еще такую самодеятельность развернем! — в азарте воскликнул Олег.
— А строительство нового Дома культуры объявим ударной молодежной стройкой! Вот и на зиму отличное дело для молодежи района! — провозгласила Люба. — А вы на будущее лето приедете?
— Обязательно! — ответили ей хором.
— Нам, товарищи, крепкую связь надо держать, — начал Радий, подходя к Саше.
— Поторопитесь, граждане, — донесся с крыльца гостиницы голос Виктора. — Дуся такую лапшу с курятиной сварганила — симфония!
— Приехал бы за нами, давно бы уж отведали этой «симфонии», — поддразнила Зина.
— Приехал! — обиделся Виктор. — Только-только с тормозами управился. Чертовы дороги!
Саша с Радием ушли в дом — обменяться адресами, остальные в ожидании их толпились у крыльца и вдыхали раздражающий аромат куриной «симфонии».
— Конечно, ничего по щучьему велению не бывает, — говорил Чалых Тане и Лизе, стоявшим в обнимку, — никто и не думает, что завтра все изменится. Ноне так мелка наша сегодняшняя победа, как вам кажется. Ребята сознательно, горячо, дружно пошли против безобразия — это уже много. И… любить людей надо, девушки, а не только недостатки их ненавидеть. Очень важно научиться видеть и поддерживать доброе.
Алене вдруг вспомнилось: «Давайте искать хорошее в чужих работах. Это труднее. Плохое-то каждый может выискать».
— А мама говорит, что любви к людям надо учить, как музыке, с детства!
— Учить любви, как музыке! — повторил Женя, восторженно глядя на Любу. — Гениально, честное слово!
— Ну, Евгений спекся! — шепнула Глаша Алене.
Алена хотела сказать ей о Джеке, но тут вышли Радий и Саша, стали прощаться.
За ужином Джек не принимал участия в разговоре о возрождении БОПа. Прямо из-за стола Алена увела Глашу на улицу, оглядываясь в темноте, тихо сказала: