Вестники несчастья (сборник)

Макбейн Эд

— У меня пошаливают нервы, мне бы лучше уехать отсюда. Не следовало начинать... этот разговор. Вы — единственный человек, которому я рассказала.

— Со мной безопасно.

— Спасибо. То есть, спасибо за все. Вы — единственный, кто дал мне луч надежды.

Она подняла в знак прощания руку и стала спускаться по ступеням на солнечный свет, позолотивший ее голову. Можно было легко понять страсть стареющего Остервельта. И дело не только в том, что она молодая и хорошенькая и с округлостями там, где им

положено быть. В ней было нечто более волнующее, нежели женственность: напряженная печальная невинность серьезного ребенка и одиночество, от которого она казалась более ранимой.

Я проводил «бьюик» взглядом, пока он не скрылся из вида, и поймал себя на внезапной мысли, от которой меня бросило в жар. Муж Милдред вовсе не вечен. Его шансы дожить до конца дня были примерно равные. Если ее мужу не удастся уцелеть, то Милдред понадобится человек, чтобы заботиться о ней.

Мысленно я ударил себя в зубы. Подобные рассуждения ставили меня на одну ногу с Остервельтом. Из-за чего я еще больше разозлился на Остервельта.

Глава 15

Заместитель следователя зажег сигару и, прислонившись к борту крытого грузовика, задымил ею. Я приблизился и осмотрел свою машину. Все было на месте. Даже ключ зажигания. На спидометре, насколько я мог судить, набежал километраж, примерно равный расстоянию от больницы до Пуриссимы и оттуда до ранчо.

— Хороший день, — сказал заместитель следователя.

— Неплохой.

— Жаль, что м-р Холлман уже не сможет им насладиться. Судя по беглому осмотру, он был в хорошей форме. Интересно, что поведают его органы.

— Не считаете же вы, что он умер от естественных причин.

— Нет, конечно. Это всего-навсего маленькая игра, в которую я играю сам с собой для поддержания интереса. — Он усмехнулся, и солнце заиграло на его очках с холодным весельем. — Не каждому врачу удается взглянуть на своих пациентов изнутри.

— Вы — следователь, не так ли?

— Заместитель следователя. Следователь — Остервельт, он сидит на двух стульях. Кстати, я тоже. Я по совместительству являюсь патологоанатомом в больнице в Пуриссиме. Моя фамилия Лоусон.

— Арчер. — Мы пожали друг другу руки.

— Вы случаем не из лос-анджелесской газеты? Я только что закончил беседу с газетчиком.

— Я — частный детектив, нанятый членом семьи. Меня интересуют полученные вами сведения.

— Пока никаких сведений нет. Все, что я знаю — это то, что в трупе сидят две пули, поскольку они вошли и не вышли. Я извлеку их на вскрытии.

— Когда?

— Сегодня вечером. Остервельт хочет, чтобы я поспешил. Я должен закруглиться к полуночи, может, получится и раньше.

— Что будет с пулями после того, как вы их извлечете?

— Передам их шерифскому баллистику.

— Он хорошо разбирается

в этом?

— О да, Дэркин прекрасный специалист. Если дело осложнится, мы отправим пули на экспертизу в полицейскую лабораторию в Лос-Анджелесе или в Сакраменто. Однако это не тот случай, когда медицинское свидетельство много значит. Нам хорошо известно, кто это сделал. И когда его поймают, будет не трудно заставить его заговорить. Остервельт, может, вообще не захочет суетиться из-за пуль. Он весьма беспечный малый. Не мудрено, когда проработаешь в этой должности двадцать пять или тридцать лет.

— Давно вы с ним работаете?

— Четыре-пять лет. Пять. — Он добавил, словно оправдываясь: — В Пуриссиме живется хорошо. Жена ни за что не уедет отсюда. Кто может винить ее?

— Только не я. Я и сам готов поселиться здесь.

— Поговорите с Остервельтом, почему бы и нет. У него не хватает людей — всегда ищет. Вы имеете опыт работы в полиции?

— Имел, до недавнего времени. Устал жить на жалование полицейского. Помимо прочих вещей.

— Объяснения всегда найдутся.

Не зная, с каким умыслом он мне это сказал, я посмотрел ему в глаза. Он также посмотрел на меня испытующе. Я ответил:

— Это была одна из причин, от которых я устал. Но вряд ли у вас здесь дело обстоит лучше.

— Лучше, чем вам кажется, брат, лучше, чем вам кажется. Однако не будем об этом. — Он откусил кончик сигары и выплюнул его на гравий. — Значит, говорите, что работаете на семью Холлманов?

Я кивнул.

— Когда-нибудь раньше бывали в Пуриссиме?

— Да, правда, давно.

Он посмотрел на меня с любопытством. — Вы не из тех ли детективов, которых сенатор пригласил, когда утонула его жена?

— Нет.

— Я спросил просто так. С одним из них мне довелось провести несколько часов — расторопный старый бульдог по фамилии Скотт. Вы случаем не знакомы с ним? Он из Лос-Анджелеса. Гленн Скотт?

— Скотта я знаю. Он один из лучших мастеров своего дела. Во всяком случае, был им, пока не вышел на пенсию.

— И я точно так же считаю. Он знал о патологии больше, чем некоторые студенты медицинского отделения. У нас с ним произошел чрезвычайно интересный разговор.

— О чем?

— Об утопленниках и причинах их смерти, в частности, асфиксии и так далее, — ответил он, воодушевляясь. — К счастью, я произвел тщательное вскрытие. Я смог установить, что она утонула; в бронхах обнаружился песок и частички водорослей, а в легких — характерная соленая жидкость.

— Никаких сомнений не возникало, так?

— После завершения вскрытия — уже нет. Скотт был совершенно удовлетворен. Конечно, я не мог полностью исключить вероятность убийства, но положительных показаний не было. Ушибы же почти наверняка были нанесены после смерти.