Вестники времен. Дороги старушки Европы. Рождение апокрифа
Шрифт:
Отец Колумбан, чуждый собственническим устремлениям своего приятеля и думающий не столько о мирских богатствах, сколько о Царствии Небесном, понял, какую ошибку совершил, посвятив предприимчивого Адельхельма в тайну изготовления спирта, и однажды ночью разбил все приспособления, кроме одного. Однако мэтр, повздыхав, за два дня восстановил аппараты и продолжил спаивать норманнских дворян. Отлично зная, что святой не станет его долго терпеть, алхимик начал подумывать об открытии небольшого спиртогонного заводика где-нибудь в Руане, Клерво или даже Париже…
Вечером, когда святой Колумбан собрал на стол и выставил в качестве главного угощения громадный кувшин с разведённым по совету Гунтера втрое отличным хлебным спиртом, выяснилось,
— Ну, что? — поднял бровь отец Колумбан, когда норманн и шотландец, взъерошенные, раскрасневшиеся и потные, вернулись с полянки перед домом после очередного поединка. — Кто победил?
— Я! — в один голос выкрикнули оба сэра. Хотя на самом деле Гунтер мог бы смело приписать победу Дугалу. Шотландец из Глен-Финнана сумел-таки выбить меч из рук сэра Мишеля, но последний был твёрдо уверен, что в потере клинка виновно излишнее возлияние.
Снаружи смерклось, солнце давно зашло, оставив лишь западный край неба расцвеченным в жёлто-голубые цвета. На востоке появились звёзды и поднимался над нормандским лесом узенький краешек нарождавшегося месяца. Наступала ночь на десятое сентября 1189 года от воплощения Спасителя…
— Хватит! — провозгласил отец Колумбан, едва Дугал с сэром Мишелем повесили перевязи с ножнами на подпирающий крышу столб. — Завтра проснётесь с головной болью. Как поедете?
— Верхом, — пьяно буркнул Гунтер. — Вопрос один — куда?..
— Ну-у… — протянул святой. — Если собираетесь в Марсель — то дорога идёт через Алансон, Тур — кстати, загляните в церковь святого Мартина Турского и вымаливайте прощение, грешники! — затем через Аквитанию до Лиможа, к Тулузе, Монпелье и Авиньону. Остерегайтесь, кстати, лангедокских еретиков-катаров. Они не любят добрых католиков… Пересечёте Луару и Рону, а там и Марсель рядом! Сейчас — помолиться и спать, пьянчуги! Дугал, я сказал — помолиться и только потом спать!
Бесчувственного мэтра Адельхельма, излишне увлёкшегося своим жидким творением, положили в уголке на мешковину, а остальные начали разбираться с местами. Гай, прочтя шёпотом положенные Pater, Ave и Credo, мгновенно захрапел под боком Мак-Лауда, отец Колумбан, поворочавшись, заснул на любимой лавке возле открытого очага.
— Спать? — хмыкнул сэр Мишель. — Вот интересно, а где? Они все заняли.
— Подвинем, — решительно сказал Гунтер, оглядывая домик. — Или на полу. Слушай, сэр… То есть Мишель, что дальше делать будем? Вообще, я имею в виду?
— Разве не ясно? — удивился рыцарь. — В Сицилию, потом в Палестину, потом ещё куда-нибудь… Ты говорил, будто германский император Фридрих потонет? Можно будет его спасти. Давай отдыхать…
…Гунтер проснулся задолго перед рассветом по самой прозаической причине — необходимо было срочно прогуляться наружу. Остальные непробудно дрыхли, Мак-Лауд жутко храпел, отец Колумбан бормотал во сне что-то на латыни, а Гай, которого потеснил громадный шотландец, свалился с лавки и посапывал на земляном полу возле очага.
Почти не раскрывая глаз, германец прогулялся до ближайшего дерева, а вернувшись в дом, совершенно случайно заметил неясное движение на столе. Горели одни лишь свечи на алтарчике у восточной стены дома, поэтому в полумраке было не различить, кто именно шевелится. Наверное, кошка, — решил Гунтер. Постойте, отец Колумбан не держит в доме кошку!
— Допился, — простонал германец, подойдя поближе. На грубой деревянной столешнице сидели двое домовых. Серенький в тёмную полоску и бурый. Домовые допивали оставшийся в кружках разведённый спирт, закусывая
— Ты посмотри, — серый ткнул собутыльника локтем. — Человек! Помнишь, про которого я тебе рассказывал? Он посейчас в нас не верит, представляешь?
— Да верю я! — ошарашенно сказал Гунтер. — А ты тот самый, из замка?
— Ага, — кивнул домовой. — У вас сегодня праздник, я и пришёл в гости. Какую гадость вы, люди, пьёте!
— Спирт, — отрешённо пояснил оруженосец. — Сгущённое вино. Слушай, а можно тебя потрогать?
— Во даёт! — хихикнул бурый, живший у отца Колумбана. — Всё-то ему потрогать нужно!
— Ну давай, — сказал серенький в полоску и протянул переднюю лапку. — Держи!
Гунтер пожал маленькую, тонкую ручку, покрытую мягкой шерстью и снова уставился на домовых, разглядывая нежданных гостей будто редкие экспонаты в Берлинском музее.
— Поверил? — спросил серый. — Прекрасно! Тогда и я в тебя поверил. Выпьешь с нами?
История первая, завершение
Круг замыкается
17
Стихи Марии Семёновой.
Дугал, как впрочем, и всегда, был неподражаем.
Едва блекло-жёлтый диск осеннего солнца с натугой выполз из-за лесов на востоке, неугомонный шотландец раскрыл глаза, с хрустом потянулся, отбросил клетчатый плед и шумно зевнул. Затем он поднялся со скамьи, обвёл затуманенным взглядом жилище отшельника, проворчав под нос что-то о «гнусных паковых сидах» и, оправив короткую рубаху, в которой спал, двинулся к выходу из землянки. По пути Дугал, разумеется, споткнулся о бесчувственное тело Гая, свернувшегося калачиком возле стола. Ноттингамскому рыцарю, впрочем, всё было безразлично — возвести сейчас трубы архангелов Страшный Суд, он бы и то не проснулся.