Вестники времен. Дороги старушки Европы. Рождение апокрифа
Шрифт:
«Вот падла, что же ему теперь, понадобилось, когда всё решено? — зверея, подумал Гунтер, засовывая руку за пазуху, куда утром запихнул кобуру с «вальтером». — Ну, получи, ублюдок!»
Позабыв обо всём прочем, германец, зарычав от ярости, выхватил пистолет и бездумно всадил в Лорда всю обойму. Сэр Мишель замер, ровно статуя.
Ничего не произошло. Пули растворились в воздухе перед сатаной, не причинив ни ему, ни музыкальному инструменту самого малейшего вреда. Лорд снова тяжко вздохнул, сдунул с рукава своего чёрного камзола невидимую пылинку, потом выразительно посмотрел на Гунтера, покрутил пальцем у виска и громко сказал по-немецки:
— Ну, бессмертный я, бессмертный. А вы, любезнейший,
— Дальше что? — рявкнул Гунтер. Больше всего ему было жалко настолько глупо истраченной обоймы. Впрочем, если вернуться к самолёту, то там, в загашнике, должны лежать запасные. Да большей дурости и не представить — стрелять в дьявола! Ладно, бы пули серебряными были…
— А что касаемо вашей дурацкой выходки, молодой человек, — продолжал Лорд, невозмутимо и обходительно, — то ведь я могу и чем-нибудь покрепче шарахнуть, да так, что мало не покажется. Водородной бомбой, например…
— Какой бомбой? — не понял Гунтер.
— А-а, — досадливо отмахнулся Лорд. — Вы же не имеете представления о термоядерном синтезе и цепной реакции. Хотя картина разрушений, которые она способна причинить, как-то вам приснилась. Ай, да что объяснять! Это будет несколько позднее; ведь ваш нервозный и недальновидный фюрер прогнал Айнстайна из страны. Замечательный учёный, этот Айнстайн, между прочим. Я с ним много беседовал в своё время, советовал кое-что — преинтереснейший человек, надобно сообщить…
Сэр Мишель переводил ошалелый взгляд с Лорда на своего оруженосца, говорящих на непонятном лающем языке, и, наконец, преодолев робость и снедавший его смертный ужас, тихо попросил, тронув Гунтера за плечо:
— А нельзя по-нашему? Разговаривать, в смысле?..
Лорд встрепенулся, будто только что заметил незадачливого рыцаря, глянул с удивлением и воскликнул уже на норманно-французском:
— Ах, да, запамятовал! Мой милый Фармер, ты здесь совершенно некстати. Поспи-ка полчасика. А мы с господином Райхертом потолкуем о делах наших скорбных…
Человек в чёрном, воздушным, почти незаметным движением щёлкнул пальцами, и тотчас выражение лица рыцаря стало отрешённо-усталым.
— Пойду-ка я вздремну, Джонни, — Мишель словно забыл о присутствии дьявола. Он перестал замечать нежданного встречного. — Просто я не выспался. Разбудишь, когда солнце будет над верхушкой во-он той ели…
Бравый наследник барона де Фармер медленно, будто сомнамбула, прошествовал к лошадям, вытянул запасную попону из седельного мешка, расстелил её на травке, улёгся и тотчас захрапел.
Лорд молча развернулся на своём пеньке, закинул ногу за ногу, взял на колени лютню и заиграл прежний мотивчик, умело перебирая пальцами струны пальцами левой руки.
И тут Гунтер не выдержал. Никакого почтения или боязни к Лорду он почему-то сейчас не испытывал. Германец рванулся вперёд, сгрёб пожилого господина в малиновом берете за манишку и, тяжело дыша ему в лицо, прорычал:
— Слушай, ты, старый негодяй, оставь меня и Мишеля в покое. Сколько можно преследовать и донимать нас? Какого дья… тьфу, какого хрена ты опять заявился?
Лорд не сделал никакого движения, только лишь слегка дунул на германца, сложив губы трубочкой, будто сгоняя комара с руки. Гунтер, поднятый в воздух неведомой силой, отлетел на несколько шагов, неловко упал, сильно ушибив плечо о твёрдый корень дерева, но разом сумел подняться на ноги. Прямо ему в лицо смотрели бездонные глаза дьявола, в которых плескалось багрово-тёмное пламя. Взгляд не сулил ничего хорошего.
— Повежливее, молодой человек, — ледяным тоном посоветовал Лорд. — Знаете, почему я захотел встретиться с вами теперь? Помните, в нашем последнем разговоре я пообещал, будто дознаюсь до истины? Сегодня мне известно, что произошло со Вселенной. В тот день по воле нашего общего Создателя Миры разошлись. Получилось две Вселенных. Одна — совершеннейше точная копия другой. Но в том, вашем прежнем мире, вы оба погибли. Я не стану говорить умные слова, вы, наверняка, не сможете как следует уразуметь суть произошедшего. Да впрочем, я сам посейчас до конца полностью не разобрался… Знаю только, что ныне существуют две Вселенных, но я и Он… — Лорд глазами указал на небеса, — …мы вдвоём остались одни, никак совершенно не разделившись, — и со вздохом добавил, — соответственно, теперь работы у нас обоих вдвойне больше. Для чего почтенный Создатель это сделал, я отказываюсь понимать. Может быть, в этом мире он хочет достичь неких целей, выполнить желаемое и вожделенное, не сбывшееся в том… А вы, вместе с шевалье де Фармером не должны здесь существовать. Следствиями вашего вмешательства, герр Райхерт, может быть создание новой истории. Помните, я рассказывал, будто для меня достижимы любые времена, и я способен перенестись из древнего Египта или цивилизации шумеров, например, в пятитысячный год по вашему исчислению, в год, когда цивилизация той Земли вышла к звёздам и иным планетам, создав колоссальную Империю?
— Помню, — кивнул Гунтер. — Что-то такое было.
— Так вот, господин Райхерт, у этого мира, мира нового, обратно-зеркального отражения исконного Творения, в котором вы жили прежде, сейчас будущего нет, но присутствует прошлое, совершенно аналогичное тому, что и у первого, изначального. Этот мир родился в мгновение, когда ваш самолёт… — Лорд с усмешкой посмотрел на сэра Мишеля, который безмятежно дрых на траве неподалёку, — …то есть страшный дракон Люфтваффе, переместился во вновь созданную Вселенную.
— Спасибо за информацию, — пробормотал Гунтер. — выходит, что мои родители, сослуживцы, дом, страна остались чёрт знает где?
— Я действительно знаю, где они остались, — кивнув, подтвердил Лорд и, прищурившись, заметил: — Кстати, герр Райхерт, вы настолько часто поминали меня всуе, что вызвали у вашего покорного слуги длительный приступ икоты. Пожалуйста, не делайте так больше, а то у вас, что ни слово, так я в чём-то виноват. Обидно даже…
— Простите, — отрешённо буркнул Гунтер, вспомнив, как приходской священник ещё там, в той Германии говорил на проповеди: «никогда не поминай всуе имена как Доброй, так и Злой сил… В том закон, который не нам нарушать.»
Они некоторое время помолчали — Лорд тихонько перебирал струны лютни, Гунтер же просто стоял, глядя в никуда. В его голове горела одна мысль — никого и ничего у Гунтера фон Райхерта не осталось, а сам он в настоящий момент — просто никто. Маленькая пылинка, волею непостижной силы занесённая в другой мир, время, Вселенную…
Затянувшуюся паузу прервал Лорд:
— А желаете посмотреть на свою собственную смерть, там, в 1940 году, до которого теперь надо ждать семьсот сорок девять лет? Могу вам устроить просмотр. Как в кинематографе. Ваш самолёт так красиво разбился…