Вестники времен
Шрифт:
Великаны-дубы, поднимавшие кроны по краям дороги, не ответили на вопрос озадаченного человека, а лишь еще громче зашумели резной листвой, мятущейся под налетавшим ледяным ветром.
Столь неожиданно и быстро придуманный принцем Джоном план переворота осуществлялся без каких-либо затруднений или внезапных препон со стороны потерявшей бдительность государственной службы канцлера Лоншана. Ко времени, когда солнце коснулось дальних лесов Корнуолла и медленно уползало за горизонт, несколько рыцарских отрядов, пришедших из Лондона или в обход города по проселочным дорогам из окрестных замков, встретились возле небольшой каменной часовни, выстроенной на развилке
Когда сэру Мишелю захотелось поближе познакомиться с поддерживающими принца и архиепископа рыцарями, и он, куртуазно раскланиваясь, представлялся сам и представлял своего оруженосца, Гунтер понял — здесь собралась самая знатная молодежь Англии. Отцы и старшие братья этих дворян ушли с Ричардом на юг, и теперь гордые фамилии Ланкастеров, Йорков, Монмутов и Фитц-Аллейнов представляли младшие сыновья, возрастом зачастую не превосходившие сэра Мишеля. Настрой был самый боевой — после разъяснений Гисборна и письменных приказов принца Джона изрядно обиженные на Лоншана за поборы и притеснения английские дворяне безоглядно рвались в драку и остановить их не могла даже угроза смерти на плахе, вполне реальная в случае, если переворот провалится. Джон безошибочно определил, на кого можно положиться. Одно было плохо — за половину дня не удалось собрать и полутора сотен бойцов.
Начинало темнеть, когда со стороны Оксфорда примчался гонец, сообщивший Гисборну, что шериф Оксфордский вместе с наспех собранным ополчением движется к Лондону и отряд, которому поручено освободить графа Клиффорда, может отправляться — к утру дорога, ведущая к южным воротам столицы будет занята и взята под охрану. Гай Гисборн спешно роздал последние команды, выставил в голову колонные тяжеловооруженных дворян, а замыкающими конных лучников, приказал запалить несколько факелов и, кликнув сэра Мишеля с Гунтером, выехал вперед.
— Добрые рыцари! — хрипло возгласил Гисборн. — За ночь, к рассвету мы должны достичь Дувра и оказаться под стенами обители святого Мартина. Если констебль Дуврский не подчинится приказу короля и не уведет своих людей от обители, нам придется дать бой. Запомните все: наша цель — спасти жизнь святейшего архиепископа!
Гунтер ожидал восторженных криков, но даже самые молодые рыцари и оруженосцы промолчали. Только некоторые угрожающе тряхнули копьями.
Короткий, но довольно опасный марш к Дувру начался с последними закатными лучами. Гисборн, сэр Мишель и германец двинулись впереди колонны, за ними шло копье Ланкастеров и герцогских вассалов, бывших на службе у сеньора, вслед, вначале медленно, а затем все быстрее и быстрее, рысили прочие…
Часа через три безостановочного пути Гунтер молился лишь об одном: пусть это поскорее кончится! Мало того, что они с Мишелем почти не спали двое суток и за данное время получили колотушек на несколько лет жизни вперед, так вдобавок и поесть как следует ни разу не удалось! В животе бурчало, голова была тяжелая, бедра жутко устали (попробуй, поезди столько на лошади, не отдыхая хоть изредка!), а глаза слипались. В таком состоянии вылететь из седла и оказаться затоптанным идущими вслед — дело само простое…
Сэр Мишель чувствовал себя не лучше, однако вида старался не подавать, хотя и зря — кто в кромешной тьме разглядит недовольное и усталое выражение на лице? Рыцарь иногда перебрасывался
Гунтер, прислушивавшийся к разговорам Гая и Мишеля, выяснил интересные для себя подробности: оказывается, Гисборн, которому вот-вот должно было исполниться девятнадцать лет, служил у принца Джона по вассальной обязанности и, благодаря личному тщанию и сообразительности, быстро приобрел доверие королевского брата, став начальником над немногочисленной стражей замка Винчестер. О возвращении в родной Ноттингам Гай пока вовсе не помышлял, а собирался рано или поздно двинуться в Святую Землю и снискать славу рыцаря Креста и верного паладина веры Христовой.
«Жаль, они не знают, сколь плачевно закончатся крестовые походы, — с досадой думал Гунтер. — А если Гай всерьез рассчитывает пойти в Палестину, то его планы вскоре будут порушены. Вопрос только один — кто и как скоро назначит Гисборна помощником ноттингамского шерифа?.. А там, глядишь, и Робин из Локсли, доселе в Англии неизвестный, объявится… Предупредить Гая, что ли?»
Отряд ни разу не останавливался передохнуть, лошади и люди начинали уставать. Едва небо начало чуточку сереть, и в предрассветных сумерках стало возможно хоть что-то рассмотреть, выяснилось следующее: старое аббатство находилось совсем рядом, в полумиле, у подножия пологого холма, наполовину покрытого ясеневой рощей, наполовину засеянного неубранной пока пшеницей. Дорога, как запомнил сэр Мишель, огибала бугор справа, минуя монастырские поля на его южном склоне, и выводила напрямик к стенам обители.
Снова выслушав предупреждение норманна о расположившихся возле ворот монастыря солдатах Дуврского констебля, Гисборн, подняв руку, остановил колонну и собрал представителей отдельных отрядов посоветоваться. Решено было свернуть с тракта, подняться на холм и выстроиться на границе рощи и пшеничного поля — в этом случае можно будет атаковать солдат Роджера Крэндона и Риченды сверху, по склону. Бертран Ланкастер, успевший прежде повоевать на стороне Генриха II в недавних Аквитанских войнах, предложил сразу напасть на собранную Ричендой гвардию, однако Гисборн, поразмыслив, отказался от подобной идеи — принц повелел по возможности избегать кровопролития. Тем более у стен почитаемой обители.
Около часа ушло на то, чтобы все шесть с половиной десятков ратников заняли указанные Гаем позиции на широкой вершине холма. Гунтер все надивиться не мог — ну откуда даже самый сопливый юнец, большую часть жизни проведший в родительском замке в дикой глуши, знает все тонкости военного искусства? Сэр Мишель, выслушивая короткие приказы Гисборна, только согласно кивал — план был весьма неплох, и, имея столь внушительные силы, можно было запросто победить в возможной схватке. С флангов Гисборн выставил спешившихся лучников, по двадцать с каждой стороны — лучники, прикрываясь наползающим утренним туманом, тихо двинулись вперед, чтобы встать в полете стрелы от стен обители, — а центр составляла главная сила — цепь конных рыцарей с копьями.
Когда-то Гунтеру казалось, что двадцать всадников — сила совершенно незначительная. То ли дело тысяча или две! Однако, оглядев приготовившихся к бою рыцарей, германец понял, что глубоко ошибался. Даже столь немногочисленная конница может смести пешего противника подчистую, особенно при внезапном ударе.
— Поле вытопчем, — огорченно заметил сэр Мишель, вглядываясь в грязно-серую туманную дымку, за который скрывался монастырь. — И вообще будет смешно, если сэр Роджер из Дувра одумался и увел своих головорезов обратно в город.