Вестники времен
Шрифт:
— Представляю, — ухмыльнулся Гунтер. — Годфри сейчас спит себе, десятый сон видит, и вдруг просыпается оттого, что на мирный монастырь прет размахивающая железом орава,… Тихо, к нам Гай едет.
— Ну, друзья мои, — довольно бодро сказал Гисборн, подведя лошадь к скакунам сэра Мишеля и Гунтера. — Давайте спустимся вниз и попробуем выяснить, как обстоят дела у благочестивой братии. Глядишь, зря копья острили… Да, кстати, шевалье де Фармер, вы и ваш оруженосец без шлемов и щитов… Не рискуйте зазря…
Быстро сообщив Ланкастеру, что они втроем отправляются к монастырю осмотреться или искать встречи
Туман был не ахти — скорее, просто изморось, сквозь которую стены обители, приземистая колокольня церкви и крыши хозяйственных построек просматривались уже с сотни шагов. Но точно так же было видно, что, несмотря на ранний час, у ворот аббатства царит странная кутерьма, движутся всадники и мелькают огоньки факелов. Стали слышны отдельные возгласы, больше напоминавшие военные команды, короткие вскрики. Похоже, дело было неладно и Риченда де Лоншан, повинуясь строжайшим приказаниям брата, решила взяться за Годфри всерьез, не побоявшись недовольства или гнева святой церкви. Как видно, посланный принцем Джоном отряд подоспел как нельзя вовремя.
Рвение Риченды де Лоншан и верность родственным узам при других обстоятельствах заслуживали бы всяческого уважения. Лишь много позже, когда улеглась суматоха вокруг необычного приезда архиепископа, сэр Мишель и Гунтер с неподдельным изумлением узнали, что канцлер возложил всю ответственность за захват Годфри именно на сестру и леди Риченда взялась за дело с хваткой опытного полицейского, не оглядываясь на возможные последствия, без колебаний или сомнений. Она, как впрочем, и сам Уильям де Лоншан, была уверена — какое бы преступление не совершилось, оно останется невозбранным. Тем более, что канцлер держит в руках церковь и всегда отыщет епископа, готового отпустить любой грех…
Принц Джон был прав, отправив к монастырю святого Мартина большой вооруженный отряд. По оценке внимательно осмотревших место событий сэра Мишеля и Гисборна, под стенами бенедиктинской обители находилось не меньше пяти-шести десятков пеших воинов, а сгрудившиеся возле ворот всадники — числом около пятнадцати — по всей видимости, были рыцарями.
Самое интересное, что створки монастырских ворот были наполовину открыты, а устав ордена святого Бенедикта запрещает держать их отпертыми до восхода солнца. Прибывшие ночью странники могли войти в монастырь только через калитку.
— Что они делают? — сдавленно проговорил сэр Мишель, присматриваясь. До ворот оставалось не больше пятидесяти шагов и было отлично видно, что к створкам, подгоняемые грозными окриками, направляются несколько десятков солдат, выставив перед собой короткие копья.
— Боже мой! — вскричал Гисборн. — Констебль все же решился на захват обители силой! Давайте быстрее!
Гай направил лошадь к гарцевавшим неподалеку дворянам, рассчитывая найти среди них констебля или человека, его замещающего. События у ворот монастыря уже начинали походить на настоящий бой — солдаты пытались расчистить дорогу пиками, а святая братия взялась за колья да дубины, отвечая святотатцам тем же. Раздавались
— Именем его высочества принца! — выкрикнул Гисборн, оказавшись рядом с ждущими исхода свалки рыцарями. — Я старший над стражей дворца Винчестер и послан сюда принцем Джоном. Кто здесь главный, кто командует?
Слова Гая произвели мало впечатления. Его окинули придирчивыми и недоверчивыми взглядами, некоторые же просто не обратили внимания на вассала принца — в основном все наблюдали за сражением между монахами и пешими воинами у ворот монастыря. Там бились всерьез — появились первые раненые, а, возможно и убитые.
— Сэр, — быстро проговорил Мишель, приблизившись к Гисборну. — Если дело настолько серьезно, скачите к нашим. Мы с Джонни попытаемся пробиться к архиепи…
— Кто спрашивал человека, распоряжающегося здесь? — прозвучал холодный и надменный женский голос. Госпожа Риченда де Лоншан, в мужской одежде, нелепо сидевшей на ее полном теле, окликнула Гая. В предутренних сумерках даже Гунтер, прекрасно запомнивший эту женщину, не смог ее узнать. — Кто помянул имя светлейшего принца?
Несколько мгновений Гай, сэр Мишель и Гунтер ошеломленно взирали на подъехавшую Риченду, сопровождаемую несколькими латниками, и, прежде чем она снова открыла рот, пытаясь что-то сказать, Гисборн выхватил пергаментный свиток, украшенный висящей на шнурке красной печатью и протянул его восседавшей на белой кобыле даме. Гай, невзирая на происходящее в нескольких шагах побоище, оставался любезен, хотя голос его звучал несколько надорвано:
— Сударыня, мое имя Гай Гисборн, рыцарь из Ноттингамшира. У меня срочный приказ его высочества принца Джона. Прочтите и подчинитесь воле принца!
«Сейчас она наверняка узнает нас с Мишелем, — смятенно подумал Гунтер. — Натравит своих псов, а беднягу Гисборна пошлет куда подальше…»
Почти так и вышло. По счастью, уставшая и злая, а оттого утерявшая внимательность Риченда, выглядевшая в полумраке мужеподобной и жестокой, не опознала людей, устроивших невиданную панику в порту Дувра. Зато Гисборн получил сполна:
— У меня приказ канцлера, — холодно бросила дама, смотря вовсе не на посланника принца, а в сторону монастырских ворот. Створки распахнулись во всю ширь, солдаты, оттеснили благочестивых братьев в освещенный факелами и кострами двор, на звоннице кто-то из монахов начал бить в колокол. Низкий, тягучий звук поплыл в воздухе, наполняя его тревогой. — Я обязана задержать преступника, угрожающего трону и королю! Убирайтесь, сударь.
— Но его высочество… — начал было Гай, однако получил решительный отпор со стороны Риченды:
— Принц, насколько мне известно, не занимает государственных должностей, а пока в стране нет короля, государством правит канцлер и наместник. Уезжайте!
Риченда развернула лошадь, показывая, что разговор окончен, и поскакала к воротам. Проход во двор теперь был свободен, и какие-то дворяне из свиты сестры канцлера вовсю командовали выстроившимся напротив распахнутых створок пешими десятками, закрывавшими плотной шеренгой вход в монастырь. Драка во дворе продолжалась — братья-бенедиктинцы могли постоять за себя и святую обитель, однако значительно уступали солдатам коннетабля в умении.