Весы Фемиды
Шрифт:
Он полистал книгу. Она была издана в 1929 году и представляла собой сборник живо написанных очерков о повадках и особенностях пресноводных рыб. В книге удачно сочетались бытовавшие среди рыбаков поверья и фантазии с научными фактами и данными естествознания. Оценив изящество иллюстраций на полях, Аллейн снова посмотрел на титульную страницу и выяснил, что они выполнены Джеффри Сайсом. Еще один пример удивительных связей между обитателями Суивнингса. Могли ли полковник и капитан, служившие в столь разных местах, писать друг другу двадцать шесть лет назад и обмениваться мнениями о «чешуйчатом племени» и оформлении книги? Его взгляд упал на заголовок «Каждая на свой лад» и два изображения, похожих на увеличенные отпечатки разных пальцев, которые можно встретить во всех учебниках по криминалистике. Подписи гласили: «Увеличенные фотографии чешуи форели. Рис. 1. Возраст — 6 лет, вес — 2,5 фунта. Река Чайн. 4 года медленного роста, 2 года бурного роста. Рис. 2. Возраст — 4 года, вес — 1 фунт. Река Чайн. Отличается от рис. 1 годовыми кольцами и следами нереста». Заинтересовавшись, Аллейн прочитал пояснение. Полковник писал: «Возможно, не все знают, что чешуя разных форелей никогда не бывает одинаковой, подобно тому, как у разных людей не бывает одинаковых отпечатков пальцев. Забавно, что в подводном мире форель-преступницу можно было бы опознать по такой неопровержимой улике, как оставленная ею чешуйка».
На полях капитан Сайс нарисовал забавную картинку: плотва с трубкой в зубах и в шляпе Шерлока Холмса с козырьками спереди и сзади разглядывает сквозь увеличительное стекло чешую на свирепого вида форели.
Аллейн еще раз перечитал страницу, а потом посмотрел на портрет самого полковника на фронтисписе. В его лице угадывались черты дипломата и воина, но было в них и что-то от обычного сельского жителя.
«Похоже, славный был человек. Наверное, его бы немало позабавило, узнай он, что сумел снабдить меня бесценной информацией», — подумал Аллейн.
Он поставил книгу на место и переключил внимание на стол, заваленный брошюрами, буклетами, вскрытыми и нераспечатанными конвертами, газетами и журналами. Оглядев то, что лежало сверху, он принялся осторожно перебирать бумаги и вскоре натолкнулся на большой конверт, на котором красивым и ровным почерком полковника было выведено: «Октавиусу Финну, эсквайру».
Аллейн заглянул в конверт, где лежало около тридцати машинописных страниц, помеченных цифрой «7», но тут на лестнице послышался голос Фокса. Он быстро положил конверт на место и отошел к портрету на стене.
В дверях показались мистер Финн и Фокс, которые принесли снасти.
— Я любовался этим чудесным портретом, — сказал Фокс.
— Это моя жена.
— Мне показалось, или все-таки есть некоторое сходство с доктором Марком Лакландером?
— Они были в дальнем родстве, — коротко ответил мистер Финн. — Вот то, что вы просили.
Он, несомненно, относился к тем рыболовам, которые не могут устоять перед соблазнами иллюстрированных каталогов и всяких хитрых приспособлений. Корзина для рыбы, багор, сеть, набор блесен и отличный спиннинг — все снаряжение было наивысшего качества и наверняка стоило целое состояние. В холщовой сумке, снабженной многочисленными кармашками и прорезями, хранились бесконечные рыболовные принадлежности, и, извлекая их, Аллейн имел возможность убедиться, что все они содержались в чистоте и идеальном порядке.
— А на какую блесну попалась Старушка? — поинтересовался он. — Наверняка это была настоящая битва титанов!
— Я расскажу вам, если вы обещаете не затрагивать тему моста! — тут же оживился мистер Финн.
— Так и быть, обещаю, — согласился Аллейн с улыбкой. — Рассказывайте!
И мистер Финн приступил к делу. Казалось, что одного упоминания о совершенном им подвиге было достаточно, чтобы он начисто позабыл обо всех переживаниях. Страх и отцовское горе, которые он мог испытывать, вспышки ярости, овладевавшие им, — все отошло на задний план, стоило заговорить о его истинной страсти — рыбалке. Он вывел полицейских наружу, продемонстрировал, как забрасывал блесну, потом снова завел в дом и показал в лицах, как боролся со Старушкой. Как она сопротивлялась и какую невероятную проявила силу. Как он ловко вывел ее на свой законный участок, и она почти сорвалась, и как, несмотря на все ее коварные уловки, ему удалось ее перехитрить. Завершила представление красочная пантомима о последовавшей капитуляции Старушки, как ее удалось выбросить на берег и нанести coup de grace [14] специальной дубинкой, налитой свинцом.
14
Последний, смертельный, удар, которым добивают умирающего из жалости (фр.).
Аллейн взял дубинку в руки и оценивающе прикинул вес.
— А как называется эта штука? — поинтересовался он.
— «Пастор», — ответил мистер Финн. — Она называется «пастор», а почему — я и сам не знаю.
— Наверное, потому, что провожает в последний путь, — предположил Аллейн и положил дубинку рядом со стрелой капитана Сайса.
Мистер Финн проводил ее взглядом, но промолчал.
— Нужно вернуть стрелу капитану Сайсу, — небрежно заметил Аллейн. — Я нашел ее воткнутой в дерево.
Он явно задел мистера Финна за живое. Побагровев, тот начал поносить капитана Сайса и его увлечение стрельбой из лука. Он с нескрываемой злостью припомнил смерть матери Томазины Твитчетт, погибшей от руки капитана Сайса. По словам мистера Финна, Сайс был настоящим чудовищем, который в пьяном угаре садистски утолил свою жажду крови и нарочно расправился с вдовствующей Твитчетт. Ссылки на несчастный случай просто нелепы, ибо Сайс одержим убийством. Он напивается до потери сознания и начинает осыпать стрелами всю округу! Только вчера ночью, продолжал распалившийся мистер Финн, когда он возвращался после небольшого, как он выразился, m'esentente [15] с полковником Картареттом, он слышал, как на лугу пела тетива, и в дерево вонзилась стрела в опасной близости от него! И случилось это в четверть девятого. Его часы как раз пробили четверть часа.
15
Зд.: разногласие (фр.).
— Мне кажется, вы ошибаетесь, — мягко возразил Аллейн. — По словам сестры Кеттл, в тот вечер капитан Сайс был прикован к постели приступом люмбаго.
— Полная чушь! — возмутился мистер Финн. — Либо она его сообщница или любовница, либо, — добавил он, слегка сбавив тон, — была им одурачена. Клянусь, он был на ногах, да еще как! Клянусь! Я еще перепугался, как бы моя Томазина, которая сопровождала меня на реку, не разделила горькой участи своей матери. Она не стала возвращаться со мной, а решила подышать вечерним воздухом. Кстати, причина моего столь драматического появления глубокой ночью в Хаммер-Фарм была надежда отыскать свою загулявшую кошечку. А трагическая новость, которой вы меня огорошили, совершенно выбила меня из колеи! — завершил мистер Финн свою пылкую тираду, явно не рассчитывая, что ему поверят.
— Понятно, — невозмутимо произнес Аллейн. — Какое удивительное нагромождение совпадений! Вы не возражаете, если мы ненадолго заберем ваши снасти? Нам нужно кое-что проверить.
Мистер Финн опешил.
— Как это — заберете?! — наконец вымолвил он. — Мои снасти? Похоже, отказаться я не могу!
— Мы вернем их сразу, как только сможем, — заверил его Аллейн.
Фокс упаковал все снасти и водрузил их на плечо.
— Боюсь, — извиняющимся тоном произнес Аллейн, — что мне придется попросить вас также передать нам одежду и обувь, в которой вы вчера ходили на рыбалку.
— Обувь? Одежду? — изумился мистер Финн. — С какой стати? Мне это совершенно не нравится!
— Возможно, вас несколько успокоит, если я скажу, что мы обратимся с такой же деликатной просьбой еще к четырем особам.
Мистер Финн немного приободрился.
— Ищете следы крови? — осведомился он.
— Не только, — невозмутимо ответил Аллейн. — То да се, много чего… Так мы можем их забрать?
— Будто у меня есть выбор, — пробурчал мистер Финн, — и я могу отказаться. Как бы то ни было, весь мой гардероб в вашем полном распоряжении. С точки зрения полиции он чист, если можно так выразиться, как свежевыпавший снег.