Весы Лингамены
Шрифт:
В прошлые века человеку для поддержания своего организма постоянно приходилось работать. И неважно, был ли это тяжкий труд рабочего или щёлканье по клавишам вычислителей. Это был труд вынужденный, приносивший взамен деньги и, таким образом, возможность пребывать в достатке и уюте. За всю долгую историю человечества основной мечтой подавляющего большинства землян было жить как можно комфортнее, а трудиться для этого как можно меньше. В наше же время, как вы знаете, необходимость в каком бы то ни было труде отпала, так как на сцену вышли машины желаний. Так, казалось бы, из ниоткуда во весь рост поднялась новая проблема: если не нужно работать, то чем тогда заниматься? Кто-то, подобно нам, испытывает потребность изучать различные дисциплины и становится учёным; другие находят призвание в присмотре за животным миром и природными ресурсами; третьи занимаются искусствами. Но большей части населения Земли просто нечего делать. Вынужденное безделье может оказаться гораздо хуже иного тяжёлого труда и привести к крайне серьёзным последствиям.
Можно, конечно, и дальше копать в глубину, выстраивать цепочки хитрых силлогизмов, задаваться вопросом что же такое человек и каково его предназначение... Но делать этого, по крайней мере, в этой главе, мы не станем. Нам сейчас важно то, что далеко не все смогли перестроиться, приспособиться к новому порядку вещей, который одним махом сделал из человека-труженика человека-нахлебника. Вот машинами желаний ныне пользуются все до единого, а перестроиться смогли не все, понимаете, о чём я? Думаю, вскоре всё разъяснится.
Вимана мягко села в назначенном месте, и мы поспешили скорее покинуть надоевшую за время перелёта кабину. Среди лугов петляла заметная тропинка, уходившая вдалеке к длинной гряде раскидистых дубов, за которой проглядывали сквозь листву низенькие строения Механического Города.
– Нам туда, - проронил я с интонацией, недвусмысленно указывающей на то, что говоривший сам не в восторге от сказанного.
– Угу.
Пройдя сквозь рощу, уже перед самыми домами мы обнаружили большой плакат "Осторожно! Пружинная Эпидемия". Ах, да, "пружины"... Мы не сговариваясь остановились. Я всё откладывал на потом знакомство читателя с этим термином, ни слова не сказал и в Зале Совета. Нет, мы не делаем вид, что проблема "пружин" не существует; но, согласитесь, перед молодой порослью (в большинстве иноземной) гораздо легче распевать о достижениях цивилизации, чем о некоторых её тёмных сторонах. "Пружинники" - это полностью разочаровавшиеся во всём люди, физически не способные двигаться без специального нейропсихотронного препарата, направляющего в мозг желания, и отвечающего за мышечную обработку поступающих оттуда нервных импульсов. Проще говоря, "пружинник" принимает таблетку, которая наполняет мозг желаниями. Апатичный ум возбуждается и начинает работать по обычной схеме: посылает нервные импульсы в мышцы, а введённый препарат помогает шевелить слабыми, частично атрофировавшимися конечностями, сгибая и разгибая их подобно пружине.
– Хорошо хоть забором их не обнесли, как хищных животных каких-нибудь, - заметила Дарима, глядя на плакат.
Я протянул руку девушке, и два взгляда, светившиеся угрюмой решимостью, встретились. Так, рука в руке мы ступили на территорию Механического Города. Стоял ясный летний полдень, но даже в это время тут было множество огней: из земли, фонарей и крыш домов, не переставая ни на минуту, били, скрещиваясь и рассыпаясь снопами искр разноцветные лучи; они то увеличивали интенсивность, то затихали. Жизнь тут, казалось, бурлила, но впечатление это было обманчивым. На первый взгляд здесь не происходило ничего сверхординарного. Прогуливались люди - хотя, если присмотреться, то как-то уж слишком неспешно. Ездили туда-сюда небольшие колёсные роботы - но что-то уж чересчур много. Мы прошли несколько улиц, и нигде картина сильно не разнилась с описанной. С виду всё это можно было принять за обычный современный город. Разве что не виднелось нигде ни одной виманы - привычного антуража современного мира. Да совсем не слышно было беззаботного смеха - женского, детского, взрослого - любого. Хотя и это ещё не показатель здорового общества: можно подумать, во всём остальном мире только и делают, что смеются на каждом шагу! В общем, люди как люди. Идут себе, гуляют. И вроде бы никакой этакой печати обречённости на лицах.
Пройдя ещё пару улиц, мы вышли на площадь, в центре которой возвышался большой экран. Приблизившись, мы увидели, что экран отображает некий текст, а в правом нижнем углу его горит заметный красный кружок.
– Это один из многочисленных информационных стендов города, я слышала о них, - пояснила Дарима негромко.
– Давай прочитаем.
"...спорт был известен ещё древним грекам. Античные Олимпийские игры на Пелопоннесе и марафонские забеги. Рыцарские турниры Средневековья и силовое многоборье. Гонки на воздушных шарах и состязание на топливных болидах. Люди только и делали, что соревновались друг с другом на протяжении веков. Кто сильнее, быстрее, выше, дальше... Античный спорт развивался, протёк по первому тысячелетию нашей эры, пробежался по второму, и ураганом понёсся по третьему. Штанги и гантели, ядра и брусья, скачки на лошадях и гонки на яхтах, шахматы и го. Мир неумолимо менялся, но спорт оказался очень живуч. Сохранился он и до наших времён.
Я был спортсменом. Лучшим среди первых. Первым среди лучших. Побеждать стало моим единственным смыслом существования и движения вперёд. Так продолжалось многие десятилетия, пока не пришёл в мир человек, сумевший превзойти мои достижения. И с того момента моя жизнь потеряла всякий смысл. Я понял, что мне уже никогда не взять былых вершин, не блеснуть как прежде, и, тем более, не дотянуться до нового чемпиона. Это история моего взлёта, это сказ о моём падении. Я пал и оказался в Механическом Городе. Вот оно - истинное лицо спорта и вся его сущность. Я был лучшим среди первых. А стал в итоге равным среди последних. И даже если случится чудо, и я выздоровею, ни за что в жизни не стану я тренировать людей и вести их по моим стопам. Это всё равно что вести их на войну или на скотобойню. Вести к неминуемой внутренней гибели. Спорт не приносит ничего кроме глобального разочарования. Временные всплески и взлёты, победы - всё это имеет свою цену и свой конец. Я заплатил. И вот я стою у своей финальной черты. Но это не финишная прямая очередного марафонского забега. Это красная черта безумия, у которой заканчивается моё разумное человеческое существование и начинается... Там смерть, только смерть".
Прочитав, мы некоторое время молчали.
– А ведь раньше считалось, - негромко произнесла Дарима, - что спорт укрепляет здоровый дух соперничества, делает людей выносливее, способствует делу укрепления мира во всём мире.
– Считалось...
– Но выходит и это лишь внешняя видимость, так как при углублённом взгляде на предмет, мы видим, что спорт - вещь из мира желаний, которая неминуемо приводит к страданию...
– Дарима развела руками.
– Да, это страшный наркотик, - сказал я, - распаляющий аппетиты превосходства одного индивида над другим, надувающий мыльный пузырь непомерного человеческого эго. Раз смочил губы вкусом победы - и ты уже не можешь жить без этого.
– Да. Тот, кто хочет быть лучше других в мире форм, обречён на страдание, - почти неслышно произнесла Дарима.
– Увы, всё это хорошо прослеживается на истории жизни этого спортсмена.
– История довольно обыденная, не правда ли?
– услышали мы сзади.
Оказывается, мы зачитались и не заметили, как к нам кто-то приблизился. Мы обернулись и удивлённо посмотрели на стройного мужчину в кепке.
– Здравствуйте, я - Крей Зоннер, координатор этого города, - сообщил человек.
– Буду рад вам чем-нибудь помочь.
– Приветствуем вас!
– лицо Даримы, секунду назад непроницаемое и сосредоточенное, уже лучилось благожелательностью. Ей бы в театре выступать.
– Простите, но как вы догадались, что мы не здешние?
– мило осведомилась прирождённая артистка.
– Тут ведь тысячи людей, невозможно всех запомнить.
– О, это не так сложно, как может показаться на первый взгляд, - ответил Крей.
– Во-первых, поселенцы Механического Города практически никогда не ходят парами. А во-вторых...
– координатор немного помедлил с ответом.
– По вашему виду сразу заметно, что вы не отягощены страшным здешним недугом... всех жителей города сковывает одна и та же суровая немочь. За долгие годы работы приучаешься замечать её даже боковым зрением.
– Мы из Института Кармоведения, приехали...
– начал я и замялся.
– Сейчас мы здесь не как учёные присутствуем, - продолжила за меня Дарима, - это наша частная поездка. Изучаем мир.
– Тогда, если у вас есть желание, я могу познакомить вас с некоторыми особенностями этого Механического Города.
Нам такая помощь была весьма кстати, и мы согласились.
– Надеюсь удовлетворить ваш интерес, - сказал Крей.
– Знаете, нас, координаторов, тут всего десять человек, и нам редко выпадает возможность поговорить с кем-то из внешнего мира. Гости бывают тут раз в год по обещанию, и всё наше общение сводится к разговорам с другими координаторами и собиранию информации у роботов.