Ветер и море
Шрифт:
– Да, мой... муж отбыл раньше.
– А-а. Что ж, вы заказали билет на хороший корабль. Капитан Петтигрю настоящий джентльмен и настоящий моряк, да. Он поддерживает на корабле чистоту и порядок. Вот так, а теперь я должен принести вам чай, иначе вы не успеете выпить и полчашки, как поднимут флаги. Не пройдет и минуты.
Он улыбнулся и быстро отошел. Кортни вздохнула и, откинув капюшон, украдкой оглядела других посетителей. Маленькое кафе было втиснуто между двумя высокими складами, но в нем приятно пахло свежим пшеничным хлебом и ароматными чаями. Еще три пары показались ей выходцами из Англии. Они мельком взглянули на Кортни, но никто из них не проявил любопытства и не поднял удивленно бровь.
А Кортни была уверена, что они должны были это сделать. Она чувствовала себя неловко и скованно в строгом дорожном костюме с высоким воротником, купленном специально для этого случая; ее ноги потели и зудели в тугих кожаных туфлях, а накидка хотя и была легкой, казалась ей деревянным хомутом на плечах. Кортни продала изумрудное кольцо за сумму, которой ей хватило на то, чтобы купить костюм, накидку, несколько платьев и приобрести билет на торговое судно «Сириус», направлявшееся в Бостон и Норфолк; у нее еще остались деньги, чтобы, прибыв в Норфолк, снять номер комфортабельного отеля и выдавать себя за беженку из Франции. Именно с этой целью она взяла имя де Вильер и долго, упорно тренировалась перед зеркалом, пока не почувствовала, что может уверенно ходить в туфлях, юбках и дурацком белье без того, чтобы не спотыкаться на каждом шагу и неуклюже плюхаться на пол.
Краем глаза Кортни заметила мужчину, улыбавшегося ей с другого конца кафе. Подняв руку, она нервно пригладила мягкие золотисто-каштановые кудри на голове. В парикмахерской, куда она зашла сегодня днем, ее подстригли и сделали из взлохмаченных волос прическу, которая, по мнению Кортни, была сейчас в моде. После этого она заметила, что некоторые прохожие на улицах оборачивались и бросали одобрительные взгляды на ее подчеркнуто изящную фигуру – результат, о котором предупреждала портниха, трудившаяся над ее перевоплощением.
– Ну вот, дорогая. – Хозяин вернулся, неся на широкой ладони поднос с чашкой и блюдцем, небольшим чайником под колпаком и тарелкой вкусных лепешек и пирожных. – Кушайте на здоровье, пока есть возможность, – так я всегда говорю своим гостям. В первый день после отплытия корабля обычно не придерживаются строгого распорядка, и кто знает, когда вам подадут настоящую еду, хотя капитан Петтигрю очень щепетилен во всем, что касается еды. Когда у него есть возможность, он с удовольствием обедает с пассажирами и любит устраивать поистине фантастические пиры. Вы когда-нибудь раньше плавали, мисс?
– Немного, – с кривой улыбкой призналась Кортни.
– Если почувствуете неприятные ощущения, то самое лучшее для вас сухой бисквит и немного джема. Это не слишком тяжело для желудка, если вы понимаете, о чем я говорю.
– Спасибо, постараюсь запомнить.
– Странно, – он засуетился над тарелками и приборами, и у него на лбу образовались складки, как на аккордеоне, – но я никак не могу определить, что у вас за акцент. Он такой красивый и певучий. Нельзя ли спросить?
Кортни встревожено оглянулась. Двое мужчин и женщина начали проявлять интерес к их разговору.
– Я родилась в Париже, но в последнее время жила в Италии и Испании.
– А-а. – Он понимающе улыбнулся. – В вашей стране ужасно неспокойно, мисс. Ужасно. И еще этот Бонапарт, маленький выскочка. Его следует поставить на место, скажу я вам. Наш адмирал Нельсон уже устроил ему хорошую взбучку в Египте; казалось бы, напыщенный негодяй получил урок, но ничего подобного! Похоже, нам придется снова его повторить. А что до меня... О! Вот и он! На «Сириусе» начали поднимать флаги. У вас остается час до отплытия, мисс, и если мне не представится больше случая поговорить с вами, то желаю вам приятного путешествия. И никогда не берите в голову никакие приметы и рассказы старух о штормах и несчастьях во время морских путешествий – у вас в лице столько солнца, что его хватит, чтобы осветить все Средиземное море.
– Благодарю вас. – Кортни улыбнулась, стараясь не выдать охватившую ее дрожь.
С каждой минутой небо становилось все темнее, и на гавань опускалось плотное серое ватное покрывало. Все внимание Кортни было приковано к «Сириусу», трехмачтовой бригантине, меньшей по размеру, чем «Ястреб» или «Орел». Кортни повезло, что ей удалось купить пассажирский билет на «Сириус», потому что иначе ей пришлось бы ждать три недели, чтобы попасть на другое судно.
Флаги подняли, однако причал все еще был наполнен тележками с провиантом, ивовыми клетками с цыплятами, бочонками с соленым мясом и рыбой. Матросы уже взобрались на мачты, перебираясь по канатам с реи на рею, чтобы подготовить паруса и в последний раз проверить все снасти. Грузчики сновали вверх и вниз по деревянным сходням, загружая на борт припасы. Стоявший на носу высокий темноволосый мужчина в синем кителе наблюдал за погрузкой и выкрикивал команды в переговорный рупор. Дальше в заливе стояли буксировщики, которые должны были прикрепить буксировочные лини и вывести тяжело груженный корабль в открытое море. Взгляд зеленых глаз Кортни блуждал по лесу мачт и оснастке, против воли находя и останавливаясь на одном корабле, о котором она старалась не думать с тех пор, как два дня назад услышала о его возвращении в Гибралтар.
На чистых, отдраенных палубах «Аргуса» не было и следа сражений. Кортни даже решилась переодеться в рубашку и бриджи, чтобы, смешавшись с охрипшей толпой, попытаться услышать какие-нибудь рассказы о рискованном походе «Аргуса», но ни одной канонерке не удалось увидеть «Ястреба» – они вернулись, так ничего и не узнав о Гаррете Шо. Казалось, корабль Фарроу упал за край земли.
Зато Кортни очень много слышала о новоиспеченном герое янки – капитане Адриане Баллантайне. Рассказы превращали его чуть ли не в неуязвимое божество. Из некоторых рассказов выходило, будто он один на один встретился с целой бандой кровожадных корсаров. Несколько дней назад Баллантайн покинул госпиталь и должен был отплыть из Гибралтара на быстроходном военно-морском судне «Каролина». Проводы по высшему разряду назначили на следующий день, и Кортни была рада, что они пройдут без нее. Она не позволяла своим мыслям задерживаться на мучительно ярком образе вызывающе красивого офицера и считала, что приняла единственно возможное мудрое решение – как можно быстрее и незаметнее исчезнуть из его жизни. Очень скоро ее присутствие стало бы его раздражать, он увидел бы все ее недостатки и начал издеваться над ее промахами. На море они были почти ровней, на суше в той глупой роли, которую Кортни взяла на себя, она стала бы для него обузой.
Торопливо допив остатки остывшего чая, Кортни оставила на столе несколько монет, а хозяин, занятый с другим клиентом, оглянулся на нее и помахал рукой.
– Еще раз желаю удачи, мисс! Надеюсь, в Америке вы найдете свою судьбу и счастье.
Кортни улыбнулась, кивнула и тут же, оказавшись в шумной толпе, стерла из памяти его круглое лицо. Приятные ароматы кафе сменились запахами рыбы и плавающего мусора, и Кортни плотнее запахнула накидку, защищаясь от холодного ветра. На протяжении примерно ста ярдов она протискивалась и проталкивалась к концу причала, и в результате ей пришлось сделать небольшую передышку возле какой-то высокой кучи сваленных ящиков, чтобы успокоить нервы, прежде чем сойти на пирс, а потом подняться по сходням на «Сириус». Кричали чайки, бесконечными кругами летавшие над головой; мелкие торговцы расхваливали свой товар, стараясь продать его отбывающим в дальние страны морякам и пассажирам; коммерсанты и банкиры торопливо вели деловые переговоры и, не обращая внимания на толпу, размахивали руками.
Собрав все свое мужество, Кортни направилась к сходням. Глубоко вдохнув знакомый запах влажных парусов и смолы, она немного успокоилась и даже обрадовалась, услышав потрескивание парусов, когда освобожденные верхние бом-брамсели туго затянули канатами. Кортни специально не спешила подняться на борт, надеясь затеряться в суматохе последних минут. Достав документы, она крепко зажала их в руке и остановила взгляд на черноволосом мужчине, на которого еще раньше обратила внимание и который сейчас стоял у верхней ступеньки.