Ветер и море
Шрифт:
– Выходи за меня замуж, – сказал Адриан. – Мы созданы друг для друга, ты и я. Выходи за меня замуж, и я буду оберегать тебя... любить тебя... дам тебе счастье.
Оберегать? Он, должно быть, почувствовал, как это слово застряло у нее в мозгу, словно железный шип, хотя ее первым побуждением было отказать Адриану.
– Я не могу выйти за тебя замуж. Я вообще не могу выходить замуж.
– Почему?
– Почему? Тебе обязательно нужно услышать, как я это произнесу? – Инстинкт Кортни встал на ее защиту, но Адриан был готов к этому. – Потому что я для этого не создана. Ты знаешь, какова была моя жизнь в последние десять лет. Ты знаешь, чем я занималась.
– У тебя есть шрамы, чтобы подтвердить это, – улыбнулся он. – И ты носишь их гордо, как медали. Можешь мне поверить – я тоже ими горжусь. Я не хотел бы видеть тебя другой.
– Но я была разбойником! Пиратом! Вором, наконец!
– Да, и вы украли мое сердце и похитили мою душу, мадам, – проворчал он.
– Эти руки... – Она вытянула их вперед. – Ты знаешь, что они делали?
Адриан поймал ее руки и прижал их к губам.
– Они обращались с кинжалами, мушкетами и ножами, как ни одни другие из тех, что я видел. Одна мысль о том, на что они способны, будет крепко и надежно удерживать меня возле тебя до самого моего смертного часа, можешь быть уверена.
– Но мой отец... – Глаза Кортни наполнились слезами.
– Мы найдем его, обещаю. – В его глазах мелькнула тень, но улыбка не покинула лицо. – И если он поможет мне, я помогу ему.
– Поможет тебе? Как?
– Разве ты забыла, что я так же хочу найти Англичанина, как и ты?
Так все было, но она до конца не поняла – не поняла и намеренно неверно истолковала обещание, которое прочитала в его глазах. Колебания, ложь – это все было, но она их не увидела, не захотела увидеть, потому что думала – была уверена! – что любит его и он тоже любит ее, несмотря на все различия между ними. Ее сердце, как и ее тело, предало ее, и на нем теперь тоже останутся шрамы. Одно мгновение слепого безрассудства стоило ей всего – гордости, самоуважения. На залитой солнцем палубе «Сириуса» она обменялась клятвами с мужчиной, который хладнокровно и искусно играл на ее чувствах.
Что ж, ему тоже не удалось остаться безнаказанным. Кортни заметила у него на лице ужас, когда его дорогая Дебора гордо представила ему их ребенка. Он не знал о ее небольшом сюрпризе и не мог предвидеть, что его хорошо продуманный план постигнет неудача в самом начале. Что он теперь будет делать? Даже если он не обменивался клятвами с Деборой, он был столь очевидно женат на ней, что если бы он носил клеймо и тяжелый хомут, они и то не подтвердили бы их союз так явно. Благородные, честные, имеющие положение в обществе офицеры и джентльмены не могут просто повернуться спиной к своему семейству, даже если они женаты на другой. Конечно, подразумевается, что она, Кортни Фарроу, всего лишь дочь пирата, а потому все поймет и согласится – с чем? Стать его любовницей? То самое другое чувство, которое она заметила в холодных серых глазах, – это было облегчение? Разумеется, он будет предлагать ей свою защиту – до тех пор, пока она будет снабжать его необходимой информацией.
«Хитрый, – подумала Кортни; у нее сморщилось лицо, ноги ослабели, а легкие хватали воздух. – Хитрый, расчетливый негодяй! Значит, с самого начала все так и замышлялось: завоевать мое доверие и любовь в надежде, что я приведу его к Дункану Фарроу? Быть может, капитан Баллантайн добивается еще одного быстрого продвижения по службе – например, должности командующего эскадрой?»
Ей нужно исчезнуть с улиц! Нужно быстро сделать свое дело, найти отца и как можно скорее покинуть Виргинию. Она должна разыскать поверенного – Хораса Дж. Прендергаста – и с его помощью предупредить отца о сгущающейся вокруг него опасности. Вместе они прижмут Гаррета Шо и выложат ему все, что им известно. И еще в Норфолке Дэви Донн. Он был свидетелем на ее свадьбе с Адрианом Баллантайном, и в его глазах светилось холодное презрение. Если он первым найдет Дункана...
Кортни стремительно свернула за угол и поняла, что больше не в силах бежать. Судорога сводила ей ноги, в желудке разлилась пульсирующая боль, невидимые руки сдавливали живот, стальными пальцами добираясь до скрытых нервов; ее одежда превратилась в мокрые заплатки на теле, а влажные волосы прилипли к щекам. Впереди, на грязном тротуаре, Кортни увидела отель: не слишком большой и не слишком маленький, не дорогой и не дешевый. Отель «Мореплаватели» выглядел так, словно предназначался для неприметных посетителей Норфолка – тех, которые были и не богатыми, и не бедными, – и вполне устраивал Кортни.
Спотыкаясь, она перешла через узкую улицу и остановилась у двустворчатой дубовой двери, чтобы отдышаться. Кортни не могла воспользоваться именем Фарроу или де Вильер, потому что Баллантайн, обладая большим влиянием в Норфолке, под каким угодно предлогом мог объявить в розыск одинокую французскую эмигрантку, носящую одно из этих имен. Маккатчен! Этим именем пользовался Дэви, и если он видел, как она убежала с пристани, то, возможно, будет ее разыскивать...
Кортни зажмурилась и сдержала отчаянное рыдание, готовое прорваться сквозь ее сжатые губы. Дэви не станет ее разыскивать – он будет избегать ее как чумы. Баллантайн не станет ее разыскивать – он уже знает достаточно, чтобы самому найти Дункана Фарроу, если он решил это сделать. Возможно, Гаррет Шо будет разыскивать ее, особенно если он был на пристани во время церемонии и если слышал, что Баллантайн прибыл с женщиной – маленькой темноволосой женщиной, носящей странное французское имя...
Оттолкнувшись от холодной каменной стены, Кортни вошла в темный неприветливый холл отеля «Мореплаватели». Здесь пахло заплесневелым деревом и китовым жиром. У Кортни свело желудок, во рту неожиданно пересохло, в глазах потемнело. Она смотрела сквозь расплывчатые пляшущие, вертящиеся огни, а ее уши наполнял глухой шум – шум, который почти заглушил звук ее имени, донесшийся от широкой изогнутой лестницы.
Приступ дурноты прошел так же быстро, как и возник, но удивление от вида обращенного к ней знакомого лица парализовало Кортни так же, как если бы она лишилась сознания. Она попыталась предупредить его взглядом, но было уже поздно – снова издав радостный крик, Малыш Дики, пробежав через холл, бросился прямо к ней в объятия.
Адриан Баллантайн терпел пышную церемонию в течение двух долгих часов, и к тому времени, когда наконец он смог закрыть дверь своего номера в очень дорогом, очень модном отеле «Карлтон», у него заболели глаза и он почти ничего не видел.
– Быть может, здесь найдется что-нибудь выпить?
– Есть виски, – смущенно пролепетала Дебора. – Или бурбон. Если хочешь, я налью тебе.
– Бурбон. Крепкий, без воды. Сегодня был адский день. Рори?
– Спасибо, мне ничего не нужно. Кстати, вы, вероятно, хотите остаться одни...
– Совсем наоборот, – мягко возразил Адриан. – В данный момент я меньше всего хотел бы остаться один, тем более что я здесь, по-видимому, единственный, кто не посвящен в грандиозный заговор.
– Никакого заговора нет. – Рори потянулся за своей шляпой.
– Нет? Тогда пойми меня правильно, сделаешь еще один шаг к двери, и я переломаю тебе ноги.
Вздрогнув, Рори посмотрел на брата. Глаза Адриана такие же ледяные, как и его тон, пригвоздили младшего Баллантайна к месту, как будто его ноги пронзили стрелами.