Ветер и Воля
Шрифт:
– За что это?
– За отели!
– Ну, гостиницы, – раздраженно поправился Финист.
– Не "ну", а гони талер!
– Я ж с тебя за "машину" не взял!
– Мне простительно. Я швиден-полукровка, вырос на чужбине, свой второй родной язык знаю неважно. А тебе, чистокровному славичу, стыдно на родимой земле чужеземными словами бросаться, – выкрутился Калина и на всякий случай еще раз протянул руку. – Давай, давай, раскошеливайся.
– Как же, разбежался. Ты мне еще за "пардон" должен. Так что квиты, – отрезал Финист.
–
Финист хмыкнул и протянул ладонь.
Калина обиженно застонал, но княжич, не говоря ни слова, звонко прищелкнул пальцами. Калина запустил руку в нагрудный карман кожаной куртки, вынул монету и положил на ладонь Финиста. Тот, не глядя, убрал монету к себе и примирительно сказал:
– Ну-ну, не дуйся. Не будешь же ты отрицать, что счет в мою пользу. Даже с поправкой на твое нелегкое детство на чужбине.
Калина промолчал и словно в отместку направил самоход в глубокую колдобину. Финист едва успел схватиться за поручень над боковым стеклом и замысловато выругался.
– Повтори-ка, – угрюмо произнес Калина.
– Что повторить?
– Вот то самое, что только что сказал.
– Зачем? – удивился Финист.
– Для обогащения моего словарного запаса.
Финист весело рассмеялся, но вдруг замолчал и положил ладонь на локоть Калины:
– Остановись.
– Что случилось?
– Дорожный дозор.
– Ну вот, не хватало еще… – тоскливо пробормотал Калина. – Опять самострелами в затылок тыкать будут…
– Не будут, – возразил Финист.
Калина недоверчиво поджал губы:
– Да? С чего бы вдруг им этого не делать? Думаешь, этим дармоедам получить на лапу не хочется? Так сколько можно?! У меня уже талеры на исходе!
– Мы больше ничего никому давать не будем, – покачал головой Финист. – Это имело смысл только вблизи Большой Стены и в пограничных волостях. Мы уже почти в столице, и больше нет смысла таиться.
Самоход затормозил рядом с двумя дозорными в мышино-серых мундирах и легких байковых шлемах.
– Какие чудные шапчонки-то! – усмехнулся Калина, разглядывая служивых. – И кто только им такие пошил?
– А ты не скалься, – строго сказал Финист. – Нечего смеяться над представителями княжеской власти.
Один из дозорных шагнул к водительской двери.
Калина опустил стекло.
Вороненое дуло самострела уперлось в висок Калины в следующее же мгновение.
– Руки на руль! Второй – а ну, вылезай!
Финист, не спеша, выбрался из самохода. Там его уже ждал другой дозорный.
– Лицом к самоходу, руки на крышу!
Финист коротко вздохнул и повиновался.
Первый дозорный со всяческими предосторожностями тем временем извлекал наружу Калину. Скоро Калина и Финист уже смотрели друг на друга, упираясь ладонями в крышу самохода.
– Представители княжеской власти не очень изобретательны в своих приемах, – улыбнулся Калина другу и тут же болезненно
Финист с досадой поджал губы. Покосившись на знаки различия дозорных, он обратился к тому, который занимался Калиной:
– Десятник, а вы бумаги наши проверить не хотите? А то мало ли что…
Тычок дулом в поясницу достался уже княжичу.
Однако, повинуясь кивку начальника, второй дозорный принялся охлопывать Финиста в поисках карманов.
Наконец, на свет было извлечено удостоверение в прозрачном оболочнике и передано в руки старшему дозора. Тот с презрительной миной вчитался, но тут же побледнел и хватанул воздух.
– Отставить!.. – просипел он напарнику. – Отставить!.. Опусти оружие, болван!
Ничего не понимающий дозорный послушно отступил назад. По растерянному выражению его лица было ясно: подобное поведение десятнику несвойственно.
– Ну и? – прогибаясь и потирая поясницу, осведомился Финист. – И какого же, позвольте узнать, рожна надо размахивать оружием, даже не удосужившись проверить, кого остановили?
– Виноват! – пролепетал десятник, возвращая Финисту удостоверение. Из-под байкового шлема по вискам дозорного заструился пот.
– Имя? Личный номер? – рявкнул Финист.
Перепуганный дозорный сделал несколько судорожных вдохов, прежде чем вскинул руку в воинском приветствии и выпалил:
– Десятник Радим, светлый князь! Личный номер пятьсот восемь, Ижорский дорожный караульный полк.
– Угу, – невесело кивнул Финист. – Ну, во-первых, я еще не князь. А во-вторых… Это что ж, вас целых пятьсот восемь наглецов…
– Семьсот четыре, … светлый княжич! – отчеканил десятник Радим.
– И все семьсот четыре вот так, не разбираясь, в нарушение устава дорожной службы… – угрожающе начал Финист.
Десятник, однако, уже взял себя в руки и посмел даже перебить княжича:
– Виноват! Чрезвычайный режим, господин! Усиление бдительности! Есть распоряжение действовать предельно жестко… Особенно, если самоход чужеземный.
– И в чем же причина такой прыти?
– Не могу знать, господин! – отчеканил Радим, но потом сверкнул глазами в сторону своего напарника и, понизив голос, сообщил. – Позавчера было совершено покушение на кого-то из княжеской семьи…
– Вот как? – нахмурился Финист. – Что значит "на кого-то"?
– Нам не сообщали. Слухи, господин. Но приказ был: чужеземцев досматривать с пристрастьем.
– Там хоть все живы-то? – подал голос Калина.
Десятник бросил на Калину суровый взгляд и процедил:
– Нам не сообщали.
– Ладно, – вздохнул Финист. – Там разберемся. Калина, садись справа. Ты не знаешь улиц Усть-Ижорска. Я сам поведу.
Глава 2
– Есть хочется… – тоскливо сказал самый маленький из детей, худенький рыжеволосый мальчуган.