Ветер и Воля
Шрифт:
– Ничего страшного. Царапина. Вздорная выходка одного мальчишки… – Злат разогнулся и мягко высвободил руки из ладоней Вербы. – Не волнуйся, на мне всё мгновенно заживает. Через пару часов эта рана уже не будет меня беспокоить.
Он стиснул кулаки, поработал пальцами, пытаясь разогнать кровь в онемевших ладонях.
О царапине… или что там у него… Верба особо и не беспокоилась. Раны у Злата в самом деле заживали необыкновенно быстро. Совсем другое дело – этот холод.
– Нельзя так, Злат. Что же ты с собой делаешь? – Верба снова поймала его холодные
Он сдался. Покорно позволил девушке ласкать его руки теплым дыханием.
Верба тревожно поглядывала ему в глаза. Она знала, что означает эта бездонная матовая темень. Обычно ясные светлые глаза Злата темнели, когда ему было очень больно.
– Почему ты здесь? Почему не пошел домой? Тебе бы отлежаться.
– Мне еще надо на доклад к княжичу.
– Пойдешь к нему весь окровавленный?
– Загляну сначала в караулку, там всегда найдутся лишние штаны. Здешние ребята запасливые, – через силу улыбнулся Злат.
Продолжая греть ему руки, Верба взглянула на ветки над головой Злата.
– Ты не нравишься чубушнику.
– Он мне тоже. Просто я куда смог дойти, там и сел, – виновато проговорил Злат.
– Это я поняла. Но тебе не надо здесь сидеть, он из тебя силу тянет.
– А вот мы посмотрим, кто кого, – усмехнулся Злат. – Будет меня стращать всякая трава!..
Наконец почувствовав, как потеплели длинные тонкие пальцы Злата, Верба отпустила его руки и, подавшись к мужчине, обняла его голову и поцеловала в лоб.
– Когда-нибудь ты убьешь себя, Злат, – с горечью прошептала она. – И я останусь совсем-совсем одна.
Он осторожно и ласково потерся головой о ее плечо:
– Даже не думай об этом. Я всегда буду с тобой.
– Ты же не жалеешь себя! И когда-нибудь ты так «поработаешь», что отдашь слишком много!..
Он отстранился и уверенно проговорил:
– Не преувеличивай. Я никогда не перехожу грань.
Так оно и было. Мать-земля щедро делилась со Златом своей силой. А он умел этой силой распорядиться. Даже после того, как Злат бывал почти до дна опустошен, он восстанавливался очень быстро. Но Верба всякий раз сходила с ума от беспокойства, видя мучительную боль в его глазах.
– А если кто-нибудь всё-таки на тебя донесёт?!..
– Не думаю. Исконного уклада у нас пока боятся больше, чем гнева одного… кхм… неуравновешенного князя.
– Я так боюсь за тебя! – прошептала она. – Я всегда так боюсь.
Улыбнувшись, Злат нежно погладил Вербу по волосам и привлек к себе:
– Ты придешь сегодня домой?
– Вряд ли, – поспешно ответила Верба. – Переночую в доме для прислуги. В поместье ждут княжича Финиста. Дел очень много.
– Что, кроме тебя некому взрыхлить цветник в святилище? – нахмурился Злат. – А прошлогодние листья только тебе в руки даются?
– Святилище не доверяют кому попало! – строго сказала Верба. – А тебе бы только шутить.
– Какие шутки? Я уже забыл, когда просто разговаривал с тобой! Я тебя совсем не вижу!
– Злат!.. Я же на службе! Как и ты, между прочим!..
Видно было, что раздражение он подавил с трудом.
–
Второе упоминание о доме расстроило Вербу ещё сильнее. И Злат, конечно же, это заметил.
– Я знаю, тебе тяжело выносить Брона… – начал он.
– Что значит «тяжело выносить»? Я просто не люблю лишний раз попадаться ему на глаза. Он слишком ревностно исполняет свой долг опекуна… – Верба попробовала отшутиться, но Злат покачал головой:
– Я проклинаю себя за бессилье. Мне не стоит осуждать мать, она сделала то, в чём видела разумный ход вещей: завещала опекать тебя Брону, как старшему. И я ничего не могу сделать. Я готов принять опеку хоть сейчас. Сколько раз уже просил Брона! Он в очередной раз мне отказал. Смерти его я, скорее всего, не дождусь…
Верба в отчаянии зажала рот Злату:
– Замолчи немедленно! Даже не думай!
– Я и не думаю, – хмуро буркнул Злат, отводя её руку.
– Вот и не думай! И не болтай, не гневи мать-землю!
Злат нахмурился:
– Да успокойся! Ничего такого я не замышляю. Я умею держать себя в руках. К тому же, у нас с тобой всегда есть в запасе способ всё это сбросить, не нарушив уклад…
Ну вот, добрались и до этого.
Верба просто покачала головой.
– Но почему?! – с болью в голосе проговорил Злат. – Не любишь меня?
– Злат, свадьба – не выход!
– Почему? Брон разумных возражений не найдёт. Мы вольны выбрать друг друга, и после свадьбы твоим опекуном стану я…
Верба не представляла, как высказать свои опасения, не обидев и не разгневав Злата. Обычное «нет» Злат принимал, но не понимал и страдал от недомолвок.
– Я не могу выходить замуж, не зная, кто я такая.
– Ты – приёмная дочь моей матери и моя названная сестра! – сурово возразил он. – Разве этого мало?
– Мало. А вдруг я когда-нибудь вспомню прошлую жизнь, семью, родных?
– Да ты была почти что ребёнком! – всплеснул руками Злат. – Что бы там такого предосудительного могло вспомниться?!
– А вдруг окажется, что у меня есть какие-то обязательства, которые сделают недопустимым то, о чём мы мечтаем сейчас?..
– Послушай, – сердито оборвал её Злат. – За восемь лет, что прошли с того мора, не было ни одного случая, чтобы тот, кто забыл, хоть что-то вспомнил!
– Умеешь ты обнадёжить!.. – прошептала Верба, отворачиваясь. Злат не любил её слёз.
Верба прекрасно помнила, как попала в дом приёмной матери, и как по-разному отнеслись к ней названные братья. Старший из них, Брон, на вид этакий мягкий болтун-хлопотун, на деле оказался придирчивым, нудным и недобрым. Совсем другое дело Злат. Он по-настоящему жалел беспамятную сироту, так искренне пытался помочь ей хоть что-то вспомнить, даже обходил с ней улицу за улицей, не пропуская ни одного дома, в надежде, что Верба узнает свой родной… А потом, когда привязанность Злата незаметно переросла в нечто большее, разговоры о забытом прошлом Вербы стали его раздражать.